Отец и я изумленно уставились на него. Один из трех! Это заявление казалось невероятным. Я сама сузила круг до определенного количества вариантов, но трое… Мне было непонятно, каким методом исключения можно было прийти к такому выводу на основании имеющихся фактов.
— И Аарон Доу не один из этих трех? — осведомился губернатор.
— Нет.
Слово прозвучало со спокойной уверенностью. Я видела, как в усталых глазах мистера Бруно блеснул свет.
— Поверьте настолько, Бруно, чтобы дать мне время. Это все, в чем я нуждаюсь. Недостает одного важного элемента. Мне нужно время, чтобы найти его.
— Возможно, этого элемента не существует, — пробормотал губернатор. — Что тогда?
— Тогда я признаю свое поражение. Но пока я не уверен, что он не существует, вы не имеете морального права допустить казнь Доу за преступление, которого он не совершал.
Губернатор резко поднялся:
— Ладно, будь по-вашему. Если ко дню казни вы не найдете вашего последнего звена, я отложу исполнение приговора на неделю.
— Благодарю вас. Бруно, — сказал мистер Лейн. — Это первый луч солнца за несколько ужасных недель. Тамм. Пейшнс, давайте возвращаться!
— Одну минуту. — Губернатор указал на лист бумаги, лежащий на столе. — Я сомневался, должен ли рассказывать вам об этом. Но раз мы союзники, то полагаю, не имею права утаивать это от вас. Это может оказаться важным.
Старый джентльмен вскинул голову:
— Да?
— Кое-кто еще из Лидса…
— Вы имеете в виду, Бруно, — прогремел мистер Лейн ужасным голосом, сверкая глазами, — что кто-то, кого мы знаем, кто-то, связанный с делом, опередил нас, прося вас о задержке казни?
— Не о задержке, — вздохнул губернатор, — а о полном помиловании. Она приходила два дня назад, и хотя не сообщила мне, на чем основывает свою уверенность…
— Она?! — воскликнули мы одновременно.
— Это была Фанни Кайзер.
Мистер Лейн устремил невидящий взгляд на картину над головой губернатора.
— Фанни Кайзер… — Он ударил кулаком по столу. — Ну конечно! Как мог я быть так слеп и глуп! Значит, она не объяснила причину своей просьбы? — Старый джентльмен схватил нас за руки. — Пейшнс, инспектор, едем в Лидс! Еще есть надежда!
Глава 19
ШАХ И МАТ
Наша поездка назад в Лидс была фантастической. Мистер Лейн сидел, закутавшись в пальто — дни становились все холоднее; его глаза горели, и он пробуждался от размышлений, только чтобы приказать Дромио ехать быстрее.
Но природа требовала свое — нам пришлось остановиться на ночь для еды и сна. Утром мы поехали дальше и незадолго до полудня вернулись в Лидс.
На улицах царило беспрецедентное оживление — мальчишки, торгующие газетами, громко рекламировали свой товар с броскими заголовками на первых полосах. Я услышала, как один из них выкрикнул имя Фанни Кайзер.
— Стойте! — велела я Дромио. — Что-то случилось!
Я выскочила из машины, прежде чем отец и мистер Лейн успели шевельнуться, бросила монету мальчишке и схватила газету.
— Эврика! — воскликнула я, садясь в автомобиль. — Прочтите это!
История выглядела предельно ясно. Фанни Кайзер, как писала «Лидс икзэминер», «уже годами пользовавшаяся дурной славой, была арестована по распоряжению окружного прокурора Джона Хьюма и обвинена в…». Далее следовал длинный перечень: принуждение к проституции, торговля наркотиками и прочие скверные дела. Судя по газетному отчету, Хьюм отлично воспользовался документами, найденными в доме Фосетта во время расследования первого убийства. Были организованы рейды в несколько «заведений», принадлежащих Фанни Кайзер. С кастрюли, наполненной коррупцией, сорвали крышку; по городу циркулировали слухи, что многие политики и бизнесмены Лидса были непосредственно вовлечены в темные дела.
Женщину отпустили под залог в двадцать пять тысяч долларов, и теперь она, оставаясь на свободе, ожидала официального обвинения.
— Хорошие новости, — задумчиво промолвил мистер Лейн. — Теперь, когда Фанни Кайзер угодила в передрягу, она, возможно…
Арест и обвинения интересовали его только с точки зрения их деморализующего эффекта.
— Такие, как она, всегда выходят сухими из воды… Дромио, поезжай в окружную прокуратуру!
Мы застали Джона Хьюма за его столом, посасывающего сигару и весьма дружелюбно настроенного. Где сейчас Фанни Кайзер? Освобождена под залог. Где она обитает? Он улыбнулся и назвал нам адрес.
Мы помчались туда. Большой дом на окраине города был обильно украшен позолотой. На стенах висели картины весьма откровенного содержания и столь же сомнительного художественного уровня. Фанни Кайзер там не оказалось. После освобождения она не возвращалась домой.
Мы начали бешеные поиски, но через три часа смотрели друг на друга в немом отчаянии. Женщины не было нигде.
Неужели она потеряла самообладание и покинула штат, а может быть, страну? Это было возможно, учитывая серьезность выдвинутых против нее обвинений. Старый джентльмен уведомил Джона Хьюма и полицию. Все известные притоны Фанни Кайзер были обысканы, детективам приказали отследить ее передвижения. Железнодорожные станции держали под наблюдением, была предупреждена нью-йоркская полиция. Но результатов не последовало — женщина как сквозь землю провалилась.
— Самое скверное, — пробормотал Джон Хьюм, когда мы сидели в его кабинете, ожидая рапортов, — что перед судом она должна предстать только через три недели — то есть через две недели после ближайшего четверга.
Мы простонали в унисон. Даже при отсрочке, данной губернатором Бруно, Фанни Кайзер должна была появиться только на следующий день после казни Аарона Доу.
* * *
Думаю, за последовавшие ужасные дни мы все постарели на годы. Прошла неделя. Пятница… Мы не прекращали наших поисков. Мистер Лейн был полон энергии. Благодаря помощи полиции, местные радиостанции предоставили в его распоряжение. Призывы регулярно звучали в эфире. Все известные филиалы разветвленной организации Фанни Кайзер оставались под наблюдением. Всех ее наемных служащих — женщин, адвокатов, громил из преступного мира Лидса — вызывали в полицейское управление и допрашивали.
Суббота, воскресенье… В понедельник мы узнали от отца Мьюра и из газет, что начальник тюрьмы Магнус официально назначил казнь на среду в 23.05.
Вторник… Фанни Кайзер все еще не нашли. Все суда, направляющиеся в Европу, получили телеграммы, но ни одной женщины, соответствующей ее весьма броским внешним данным, не оказалось ни на одном из них.
Утро среды… Мы жили как во сне, машинально ели и почти не разговаривали. Отец двое суток не раздевался, щеки мистера Лейна ввалились, а в глазах появился нездоровый блеск. Мы отчаянно пытались проникнуть в Алгонкин для разговора с Доу, но нам отказали в посещении, так как это нарушало строгие тюремные правила. Впрочем, слухи, как обычно, просачивались — Доу был странно спокоен и молчалив; он больше не проклинал нас и, казалось, забыл о нашем существовании. Правда, с приближением казни он начал нервничать и мерил пол камеры отрывистыми шагами, но отец Мьюр улыбался со слезами на глазах и уверял нас, что «он не теряет веру». Бедный падре! Аарон Доу наверняка цеплялся не за религиозную веру, а за куда более мирскую надежду, ибо инстинкт подсказывал мне, что Друри Лейн смог каким-то образом передать ему сообщение об отсрочке казни.