оберег сильный был.
Власа кивнула. Уж на защиту от всего недоброго она силу жалеть не станет. Даже если не быть им с Мироном вместе, пусть магия тёмная, да всякая нечисть его минует. Всё-таки давно не чужой он ей…
Власа пошла к сундуку. Признаваться в том, что она давно любит Мирона было тяжело даже себе. Наверное, именно себе — тяжелее всего… Тем более, если на взаимность надеяться не приходилось. Может, надо было ей бороться за свою любовь, да только навязываться не хотелось. Набегалась уже в своё время за Яриком, что сердце разбил. А, может, и Мирон точно такой же? Заранее-то ведь, не угадаешь…
Она села на ковёр из волчьих шкур, устилавший весь пол в шатре, и открыла сундук. Внутри и правда было всё, что нужно: крепкие нитки, ещё совсем новые, бусины, деревянные руны с уже проделанными дырочками для шнурка, камешки заговорённые.
Расположившись прямо на полу, Власа прислонилась спиной к крепкому, высокому сундуку и начала плести.
* * *
Мирон старательно повторял все движения за Яромиром, держа в руках меч. Оружие с непривычки казалось слишком тяжёлым, но менять его на любое другое Мирон ни за что бы не стал. Зря он, что ли выдернул его из земли в деревне с упырями? Тем более меч на редкость полюбился Мирону, уж больно хороша сталь, да и рукоять, что была украшена рунами.
Сказать по правде, Мирон даже не надеялся, что этот меч отдадут ему, но оружие, по словам Яромира, признало в нём хозяина. А раз так, то теперь меч — его.
— Выше оружие держи, крепче! Вот так, — учил Яромир, стоя напротив. Все воины, которые хотели бороться с нечистью, обучались сразу на настоящем оружии без каких либо поблажек. Но мало кого из них брался учить сам ведьмак Яромир. А за Мирона взялся. Словно разглядел в нём что-то, чего Мирон и сам ещё не видел.
Мирон чуть выше поднял меч, готовясь отбить атаку. На нём были лёгкие кожаные доспехи, которые ему выдали для обучения. «Потом отработаешь», — махнул Яромир, когда Мирон спросил про оплату. Кроме доспехов, ему также выдали шлем и щит, но последний Мирон пока не использовал, осваивая науку владения мечом.
Яромир размахнулся и нанёс удар. Лязгнула сталь, Мирон чуть отступил, но выдержал удар, однако, ведьмак атаковал его снова — уже сбоку. В прошлый раз Мирон прозевал такой удар, но в теперь был готов и уклонился. Попытался атаковать сам, однако, Яромир легко отбился, едва не выбив оружие из рук Мирона.
— Крепче держи, говорю!
Мирон нахмурился, сжимая рукоять меча и готовясь к новой атаке. Сталь ярко сверкала в руках. Мышцы рук и ног уже давно и привычно болели, ещё после утренних упражнений, с которых начиналась каждая тренировка.
Размахнувшись, Яромир атаковал снова. Мирон не успел вовремя уклониться, и меч ведьмака попал по наплечнику, отозвавшись резкой болью в руке.
— Ух, — поморщился Мирон, схватившись за плечо.
— Боль — не повод забывать о битве, — осуждающе бросил Яромир, готовясь атаковать снова.
Отпустив плечо, Мирон сжал зубы и поднял меч, снова готовясь держать удар. Раз уж его взялся учить сам ведьмак, то плошать или проявлять слабость нельзя. Внезапно Яромир опустил оружие, с усмешкой бросив взгляд за его спину.
— А это видать к тебе. Ладно, отдохни малость, — снисходительно бросил он.
Мирон обернулся и увидел Власу, которая стояла в нескольких шагах от него на тропинке.
— Не хотела отвлекать, — виновато улыбнулась она. — Пришла вот поглядеть, как ты с мечом управляешься, не видела никогда.
— Да я пока мало что умею. Это вот на других поглядеть отрадно. А я то что? — хмыкнул Мирон, кивнув в сторону других воинов, которые тренировались чуть поодаль.
— А мне неинтересно на других, мне на тебя хочется, — чуть смущённо ответила Власа, что-то нервно сжимая в руках.
От её внимания Мирон даже растерялся чуток, не проявляла Власа к нему такого интереса раньше, а тут ведь надо же…
— Подарок тебе принесла, — неожиданно продолжила она, протягивая ему красный плетённый оберег. — Протяни левую руку.
Мирон протянул, и Власа завязала на его запястье оберег-браслет с рунами и защитными узорами, в которые были вплетены заговорённые камешки.
— Красивый какой. Спасибо, — поблагодарил Мирон, рассматривая подарок.
— Он обережёт тебя от всякой беды, только носи не снимай, — улыбнулась Власа. — Ну, пойду я, мне ещё науку колдовскую изучать… — с этими словами она поспешила прочь.
Какое-то время Мирон озадаченно смотрел ей вслед, как вдруг подошедший Яромир хлопнул его рукой по плечу.
— Хороша у тебя красавица. Чего ж не женишься-то?
— Так не моя она вроде как, — растерялся Мирон.
— Что значит «не твоя?! От Заречья через лес шли, ещё и под одной крышей живёте, и всё не твоя?! — удивлённо хохотнул Яромир в бороду. — Ну, молодёжь! Она же любит тебя, не видишь что ль? Вон, какой подарок мудрёный подарила, не каждая такой оберег любимому сплетёт.
— Что такого в этом обереге? — Мирон с любопытством уставился на браслет, рассматривая камешки с рунами.
— А то, что он не только от зла всякого защитит, но и от чар приворотных. Редко какая ведьма откажется колдовством милого приворожить к себе. А твоя, наоборот, печётся, чтобы никто против воли твоей голову не затуманил, — охотно объяснил Яромир. — Видать, хочет, чтобы всё по-честному было, как надо, по любви.
Мирон озадаченно смотрел на Яромира. Ему бы и в голову не пришло, что его кто-то вот так запросто приворожить пожелает.
— Для ведьмы, знаешь, дело нехитрое — сделать приворот и вертеть мужиком, как хочешь, — продолжал меж тем Яромир делиться мудростью. — Вон, смотри, кем стал Будислав, женившись на Дарене, глянь на него, — Яромир кивнул куда-то в сторону.
Проследив за его взглядом, Мирон увидел, как крепкий, бородатый мужик створку в доме чинил, а жена его рядом стояла руки сложив.
— Всё равно криво повесил! — недовольно причитала она.
— Да ровно же, смотри — и закрывается хорошо… — почесал затылок Будислав, оглядывая работу. Выглядела створка и правда вполне потребно.
— А я говорю, криво! Переделывай! — сварливо потребовала Дарена, хмуря брови. Любой другой мужик уже возмутился бы, что с ним так говорит, а Будислав только затылок растеряно почесал, да плечами нервно дёрнул.
— Дык уже третий раз переделываю, куда ж больше?
— Надо будет, и в пятый переделаешь! Пока руки из нужного места не вырастут, — раздражённо бросила, Дарена и пошла в дом, оставив понурившегося Будислава наедине со ставнями.
Сказать по правде зрелище Будислав представлял из себя жалкое, даже и слово против сказать
