«гадость» обратно.
Бафы лишними не бывают. Лена шмыгнула в баню, откуда в этот момент появилась Эльвира Петровна. Они поздоровались, и собравшая седые волосы в «бублик» бабушка присоединилась ко мне за столом. Из дома вышла Даша, поздоровалась с Эльвирой Петровной и тоже скрылась в бане.
— Я к вам Вовку, извините, приставлю, — выдал я бабушке инструкции. — С приказом беречь как зеницу ока. У нас Дарьей своя программа, повышенной опасности, а вы будете аккуратно чистить окраины, качаться.
— Мне два уровня до эволюции, — похвастался Вовка, появившись из-за угла «мужского дома».
— На обычные эволюции нежить не агрится, — пожал плечами я. — Только на Первожреческие — иначе меня бы пару дней назад съели, прямо на районе эволюционировал.
— Повезло, — кивнул рыжий.
— Повезло, — согласился я. — Так что в подвале часик посидите, дамы тебя посторожат.
— Нужно назначить точку и время сбора для возвращения в деревню, — проявил он зачатки навыков планирования.
— Нужно, — согласился я и достал смартфон. — Вот здесь, около речки, здоровенный таксопарк. Время определим, когда доберемся до города.
— Ок, — согласился Вовка. — Катя и Света еще, да?
— Да, — кивнул я. — Мы за ними по пути к сельсовету зайдем.
— Помолиться надо, — напомнил он.
— Надо, — признал я. — Интересно, как бабка Филипповна отреагирует на объективно работающие молитвы?
— Главное чтобы не очень агрессивно, — поморщился рыжий.
— Пупок развяжется, — отмахнулась Эльвира Петровна. — Зачем нам вообще эта деревня? Мы можем собственную хоть с нуля основать.
— Зачем-то нужно, — развел я руками. — Прямой приказ Богини.
— Значит нужно попробовать договориться, — вздохнула она.
— Сейчас за этим в сельсовет пойдем, — кивнул я.
— Я тоже хочу, — вызвался Вовка.
— Нужно чтобы на базе всегда оставался кто-то сильный, — покачал я головой. — Лена-то точно с нами идет — я вчера местным сказал, что она у нас главная, придется соответствовать.
— А она главная и есть, — с вызовом посмотрел он на меня.
— Мне же врать нельзя, — улыбнулся я.
— Точно! — смутился он. — Извини.
— Фигня, — отмахнулся я.
Из бани появились переодевшиеся в защитные костюмы девушки, Лена затребовала у меня макароны с тушенкой и газовую туристическую плитку и принялась готовить завтрак. Получив по паре «единичек» в силу и выносливость, добавили к ним по плюс пять к восприятию — Бог Дня отдарился за подношения.
Заправив КАМАЗ при помощи бочки с соляркой и шланга, мы с Дашей и Леной забрались в кабину и поехали к сельсовету — дорогу я запомнил. Через пару улиц от нашего дома со двора бодро выкатился поблескивающий лысиной на солнышке дедок в тельняшке и шортах с кучей карманов. Второго уровня. Абориген жестами попросил остановиться, и я не видел причин его игнорировать.
— Вы в город, товарищи? — спросил он меня через открытое окно КАМАЗа.
— Туда, — подтвердил я.
— Вот! — он достал из кармана пачку тысячных купюр. — И вот! — достал сложенный в четыре раза тетрадный листок в клеточку — список покупок, надо полагать. — Помоги, а?
— Нету больше магазинов, — ответил я. — Давай только список, отец.
— Отработаю! — заявил он. — Надо чего?
— Дров! — подсуетилась Даша.
Нафига? Мне три минуты дел, а он…
— Трактор заправить нечем, — пригорюнился он, указав во двор.
— Понял, — высунув руку в окно, материализовал наполовину опустевшую после недавней заправки бочку.
— Двадцать кубов к вечеру обеспечу, — обрадовался дед, покачав бочку. — Если допру.
— С этим допрешь, — мне было лень спешиваться, поэтому я вручил деду кольцо на плюс пять к силе.
— А, это как у этих, воинов херовых! — понял он, надел на средний палец правой руки и легко поднял бочку. — Очешуеть! Я верну вечером.
— Еще куб и забирай насовсем, — улыбнулся я, забрал у деда бумажку. — На Лесную 8, — назвал адрес, и мы поехали дальше.
— Он же тебя просто «развел», — «открыла» мне глаза на истинное положение дел Даша.
— А я и не против, — пожал я плечами.
— Потом другие будут пытаться так же, — заметила она.
— На здоровье, — отмахнулся я. — Трешового лута — девать некуда, топлива как грязи, и не факт, что на восьмой день не появится альтернатива, а оно станет бесполезным.
— Легко пришло — легко ушло, — поняла Эльвира Петровна и принялась воспитывать. — Это — плохой подход, Антон. Людям помогать — это правильно, но на шею садиться давать нельзя.
— Не просто так же, — поморщился я. — Этот дров натаскает, потом еще кого наймем — урожай собрать. Потом еще чего-нибудь — пусть привыкают пахать на Лену, а не Филипповну.
— Я не хочу, чтобы на меня «пахали»! — пискнула наша главная.
— Если хочешь спасти человека от голода — дай ему не рыбу, а удочку! — встала на мою сторону Даша. — И ты у нас не королева, а, так сказать, официальный представитель. Если угодно — «спикер».
— Обычно «спикает» Антон, — заметила Лена.
— Это первичные контакты, — покачала та головой. — На высокую дипломатию Антон не рассчитан — больно рожа мрачная.
— В общем — с местными нам жить, поэтому будем стараться налаживать хорошие отношения, — подвела итоги Эльвира Петровна.
За разговором мы доехали до двухэтажного, кирпичного сельсовета типовой советской архитектуры. Справа и слева от крылечка, под окнами — огороженный низким, металлическим, крашенным зелено-желтой краской забором газон с покрышками-клумбами, в которых росли георгины. Вполне симпатично.
По обшарпанному, но чисто подметенному мраморному крылечку поднялись к двустворчатой деревянной двери, рядом с которой висела самодельная табличка «Администрация деревни Сухобузино и кабинет верховного оракула Филипповой А. Ф.»
— Аводтья Филипповна она, — расшифровала Даша. — Катина мама вчера сказала.
Зашли внутрь — в небольшом фойе, у стены за столом, под застекленным портретом жутко древней, беззубо улыбающейся, состоящей будто из одних морщин бабушки в белом платке, сидела вчерашняя привратница Алена. При виде нас она расплылась в приветливой улыбке и поднялась со стула:
— Доброе утро, земляки!
Уже и в земляки записала.
— Доброе утро, — осознав, что никто за нее «спикать» не собирается, смиренно начала тащить представительские функции Лена.
— Идемте! Администрация вас ждет, — Алена повела нас в правый коридор с характерными для госучреждений крашенными синей краской стенами, потом — по лестнице на второй этаж и остановилась у двери с табличкой «Директор».
Постучала, получила неожиданно-звонкое «войдите!» и впустила нас в просторный кабинет, большую часть дальней стены которого занимало здоровенное окно с видом на ближайшие домики и вход в администрацию. Вдоль стен — картотечные и книжные шкафы. Последние почти пусты, но Библия — на самом видном месте. По центру кабинета — составленные в квадрат столы, за которыми, спиной к окну, сидят три улыбающиеся нам дамы — сама «немодифицированная», еще более «морщинистая», чем на фотографии внизу, Филипповна, одетая в черный платочек и, несмотря на стоящую в наших краях теплынь, потрёпанную фуфайку и длинную черную юбку, из-под которой торчали
