его величество и протянул мне бархатную коробочку. – Надеюсь, вы не откажетесь принять мой скромный подарок.
Я открыла ее и вздрогнула – на подушечке лежал очень красивый браслет в виде змейки с глазами-сапфирами. Не было никаких сомнений, что вещь эта была старинной и очень дорогой. Думаю, щеки мои залились краской стыда. С чего его величество решил, что может делать мне подобные подарки? Или это аванс за услуги, которые, быть может, он надеется от меня получить?
Я протянула коробочку обратно.
– Простите, ваше величество, но я не могу его принять.
Но он лишь отступил на шаг назад:
– Прошу вас, ваша светлость, не обижайте меня отказом. Я должен был бы вернуть вам ваше кольцо, которое вы дали мне на улице два дня назад. То кольцо в обмен за помощь мог принять простой мастеровой. Но дворянину это не пристало. Принимать вознаграждение за то, что я всего лишь поступил так, как должен был поступить мужчина, – это низко. А между тем, если вы не возражаете, я хотел бы оставить его себе. А это – браслет моей матери, который она носила еще до того, как стала королевой. Это – не золото, а покрытое позолотой серебро, так что его стоимость не столь высока, как вам могло показаться.
Но я понимала, что эта вещь значима для него, и была польщена тем, что он сделал мне именно этот подарок. К тому же, мне, как и ему самому, тоже хотелось оставить что-нибудь на память об этой встрече.
Мы начали прогулку с площади Победы. В центре нее стоял высокий монумент, посвященный случившейся несколько столетий победе Эльзарии в битве под Версеном. Венчавший его грифон некогда был из чистого золота, но во время Пятилетней войны он пошел на переплавку и был заменен фигурой из более дешевого металла.
А еще здесь было много красивых особняков, среди которых выделялся дворец герцога Лурье. Когда я назвала его, его величество полюбопытствовал:
– А правда ли, что дочь его светлости прочат в жены принцу Эмильену?
Я не так часто бывала в столице, чтобы быть в курсе светских сплетен. Но эти слухи дошли и до меня.
– Мадемуазель Лурье – очень милая девушка. И я заметила, что его высочество сейчас стал чаще улыбаться, а из его окружения как-то быстро исчезли женщины, которые прежде добивались его внимания.
Алан слушал меня весьма заинтересованно, но я не намерена была более ничего говорить. И не дождавшись других сведений, он заговорил сам:
– Мне кажется, подобная партия будет для его величества мезальянсом, а Эльзария сейчас не в том положении, чтобы упускать возможность поправить дела выгодным браком принца.
Я пожала плечами.
– Вам лучше об этом знать, ваше величество. Я всегда предпочитала держаться подальше от большой политики. Но я не уверена, что выгодная партия, заключенная в интересах страны, способна сделать его высочество хоть чуточку счастливее.
Я сказала это и тут же пожалела – мне прекрасно было известно, что брак Алана тоже был политическим. Правда, для него он оказался удачным, и все эльзарийцы, что посещали Камрию, отмечали, что королевская чета подает своим подданным пример самой искренней и преданной любви.
Отчего-то при этой мысли я испытала легкую горечь. Быть может, я немного завидовала королеве Лилиан, которая смогла завоевать сердце этого мужчины.
Но что толку было сожалеть о невозможном? Я попыталась улыбнуться и продолжила рассказ:
– А вот этот фонтан был возведен нерийским архитектором доном Родригесом. Посмотрите, как красиво струи воды переплетаются меж собой.
Его величество удивленно хмыкнул:
– Странно. Я уже не первый раз на этой площади, но только сейчас заметил этот фонтан.
А вот я как раз этому не удивилась. В целях экономии воду подавали в него только на несколько часов, да и то не каждый день.
Мы проезжали как раз неподалеку от того места, где два дня назад на нас с Мелли напали грабители, и я непроизвольно вздрогнула. Алан оказался достаточно внимателен для того, чтобы это заметить.
– Быть может, вы расскажете мне, ваша светлость, что привело вас тогда сюда в столь позднее время суток? Нет-нет, я не настаиваю на откровенности, но мне хотелось бы, чтобы впредь вы были осторожнее.
– Я пыталась купить чертеж станка для производства узорного шелка, – теперь в этом не было никакой тайны. – Этот станок позволил бы нашим мануфактурам производить ткани не хуже, чем те, что привозят с востока или из Эталии.
Кажется, его величество посмотрел на меня с уважением.
– Вы пытались купить чертеж у этих головорезов? Ночью? Без сопровождения слуг? О чём вы только думали, ваша светлость?
Мне было неприятно признаваться в своем безрассудстве, но было приятно его беспокойство обо мне.
– Разумеется, не у них. Мне обещала чертеж одна этальянка, с которой я веду дела уже давно. Мы договорились встретиться в доме, где она остановилась. Никогда прежде она не обманывала меня. Не знаю, почему на этот раз она решила силой отобрать у меня деньги, а не обменять на нужный мне товар. Я даже думаю, что, быть может, ее обманули саму.
Его величество тут же уточнил:
– На вас напали возле ее дома? Если так, то мы можем узнать о ней что-нибудь прямо сейчас.
Я испугалась:
– О, нет, ваше величество! Я ни за что не позволю вам рисковать собой по столь незначительному поводу. К тому же, ее наверняка уже нет в Луизане – она наверняка сбежала сразу же, как только нападение провалилось.
Он беспечно тряхнул головой:
– Тогда нам тем более не о чем беспокоиться, ваша светлость. Ну же, разве вам не свойственен некоторый авантюризм? Нет-нет, не отрицайте, я ни за что вам не поверю.
И он направил лошадь прямо по знакомой нам обоим улице. У него оказалась отличная память, и уже через пару минут мы стояли перед запертой дверью небольшого грязного домишки. На наш стук никто не ответил, но вместо того, чтобы развернуться и уехать, его величество обратился к стоявшему неподалеку зеленщику с лотком:
– Скажите, любезный, не знаете ли вы, кто сейчас живет в этом доме? Мы ищем одну даму, прибывшую из-за границы.
– Сеньориту Лоренцу, – прибавила я.
Зеленщик не выказал ни малейшего желания нам помочь, но я знала, что заставит ему стать разговорчивее. Медяков у меня с собой не оказалось, но серебряная монета, сверкнувшая у меня в руках, сработала еще
