снега.
Мы подругу, красавицу Ольку
Провожаем к чертям на рога.
И скучает впотьмах поневоле,
И застыл, окунувшись в пургу,
Как пиратский фрегат на приколе,
Одинокий трамвай на кругу.
Миг остался всего лишь, и только,
Он вздохнул и отчалил. Беда!
Королева, красавица Олька,
Уплывает от нас навсегда!
И унылый фонарь среди ночи
Светит нам сквозь мороз и метель,
И стучит по вискам, и грохочет,
Как кувалда, трамвайная трель.
Словно колокол бьет корабельный
По засыпанной снегом стране —
Да, по ней, окаянной, похмельной,
По Сереге, по Ольке, по мне!
Мы коньяк закусили конфетой.
Наша Олька трясется в тепле,
Машет варежкой нам и монетой
Пишет «SOS!» на морозном стекле.
Эй, родная страна, ну-ка спой-ка
Нам про жизнь и умри от стыда —
Королева, красавица Олька,
Уплывает от нас навсегда…
1998
«Путь-дорога дальняя без конца и края…»
Путь-дорога дальняя без конца и края,
Месяц в небе ерзает хитрою лисой.
По ночному городу едет на трамвае
Девушка красивая с длинною косой.
Жалкий и потерянный, словно собачонка,
Из тумана светит ей сонный светофор.
Ветер, пьяный вдребезги, воет зло и звонко,
И трамвай качается — стар, сутул и хвор.
Девушка красивая друга вспоминает —
Жаркие объятия, лилии в пруду,
Будто он опять ее любит и ласкает
В яблоневых зарослях, в городском саду.
Ночь терзали криками глупые синицы,
Он ей косу русую теребил рукой:
«Ты ко мне на поезде приезжай в столицу,
Спросишь Ваську Рыжего на углу Тверской».
И она приехала из дремучей дали,
Все углы обшарила, больше нету сил:
«Эй вы, люди добрые, Васю не видали?
Он меня в Москву к себе, в гости пригласил!»
Девушка красивая едет на трамвае,
Шепчет: «Ну и гады здесь, ну и фраера!»
Вот ей пес ободранный головой кивает,
Вот и круг, конечная. Вылезать пора…
2002
«Раненым волком вдали электричка воет…»
Раненым волком вдали электричка воет,
Поздний троллейбус скулит, как бездомный пес…
Вот и случилось. Сдаем все, что есть, без боя —
Дом наш назначен, записан под слом, под снос.
Вот и случилось. Коты вместо нас на лавке,
Что-то почуяв, пируют в охотку, всласть.
Дядя Сережа — сосед наш, артист в отставке,
В спячку, в столбняк не дает нам сегодня впасть.
«Эй, — кричит, — где душа?
Сгинет все и сгорит, чем жили мы,
Все, чем каждый дышал!
Станем хворыми мы и хилыми.
Что свобода и честь?
Так, пурга, дребедень, названьице!
Жизнь, как ржавая жесть,
Расползется по швам, развалится!»
Дядя Сережа в беседке сидит с гитарой,
Дядя Сережа сегодня слегка нетрезв.
Сохнет крапива, и в сумерках тополь старый
Возле забора застыл, как могильный крест.
Дядя Сережа портвейн наливает в кружку,
Бесится ветер, и птицы летят на юг.
«Черт вас возьми, да вцепитесь же вы друг в дружку, —
Он нам поет, — нам иначе конец, каюк!»
Стены стонут, скулят:
«Все, прощайте, ребята, по́жили,
Спилят нас и спалят
Через пару недель, чуть позже ли.
Вор, предатель и трус
Зельем сладким вас будут потчевать.
Крепок был ваш союз,
Да и он станет пылью, точно ведь?»
Ветер кусты изломал. Старый двор безлюден.
Дядя Сережа до одури горло рвет:
«Братцы мои, неужели мы все забудем,
Порознь пойдем, и душа превратится в лед?»
Дождик, танцуя, скользит по скрипучей крыше.
Тяжко, как в ночь перед казнью, вздыхает дом.
Дядя Сережа играет, никто не слышит.
Жизнь впереди. Что он пел, мы потом поймем.
Вкось и вкривь, так и сяк
Мы несемся по жизни, кружимся —
Вразнобой, враскосяк,
Все со швалью какой-то дружимся,
Черт-те с кем, во всю прыть
Рвемся вдаль — чуть быстрее, тише ли…
Нам его не забыть,
Как он пел нам, а мы не слышали…
2014
«Скрип полозьев веселый слышу…»
Скрип полозьев веселый слышу —
Отзвук давней лихой поры!
Я один наверху, всех выше,
Я на санках качусь с горы!
Ветер в варежках, снег в ботинках,
Стужа лютая, злой мороз!
И внизу, вон, соседка Нинка
Что-то шепчет себе под нос.
Раз за разом лечу в сугробы!
Нам по восемь неполных лет.
Нинка смотрит за мною в оба
И снежки мне бросает вслед.
Мне катиться под этим взглядом
Хоть по радуге — трын-трава!
«Милый, родный, держись, не падай», —
Вот такие ее слова.
…Наши с Нинкой пути-тропинки —
Вкривь и вкось. Мы сто лет назад
Разлетелись, как две снежинки.
Я вдали от ребят, от Нинки,
Я в кольцо холодами взят.
Я вершину руками трогал.
Я на спуске увяз, пропал.
Я в тумане ищу дорогу,
Среди черных петляю скал.
И беда уже бродит рядом,
И звучит, что за черт, в ночи
Нинкин шепот: «Держись, не падай,
Поднимайся, ползи, кричи!»
Я от страха горланил песни,
А она мне из мутной мглы
То махнет, то опять исчезнет,
То срезает со мной углы.
