с Кэргынавит и насмешливо пропела звучным контральто:
— Ну вам же не жалко, что я тоже красивым мальчиком попользуюсь?
И принялась со вкусом делать парню минет, причем напоказ, извращаясь, как только могла, и стараясь, чтобы все видели ее действия. Заметно было, что от всеобщего ступора Алесия получает огромное удовольствие. Начальник научного отдела базы, тоже ставший свидетелем непотребства, нахмурился и решил завтра же утром отправить рапорт о поведении связистки Лариной в Психологическую службу. Налицо явная ненормальность девушки, здесь однозначно какая-то застарелая и очень нехорошая психотравма. Ее надо срочно обследовать и, если изменить ничего нельзя, списывать из пространства на Землю, где она не сможет сильно навредить. И как ее пропустили во время комплектации колонистов на «Снегирь»? Сумела скрыть свои особенности? Это говорит о несовершенстве методики подбора колонистов, о чем тоже обязательно надо доложить Совету Колонизации.
Когда все закончилось, Витька, вспомнив наставления Кэргынавыт, ничего не говоря, застегнулся, с безразличным видом повернулся спиной к не ожидавшей такой реакции Алесии и направился к столь же безразличным будущим женам. Связистка растерянно посмотрела ему вслед и совершенно по-детски всхлипнула, она явно ожидала совсем другого. Почему-то этот ее вхлип все перевернул в душе парня, он понял, что девушка на самом деле невероятно несчастна и одинока, и все ее выходки от этого одиночества. Он взглядом дал понять Леночке с Кэргынавыт, что так надо, они уже понимали друг друга с полуслова и полувзгляда, и снова повернулся к Алесии.
— Вот зачем тебе все это, скажи? — тихо спросил Витька, глядя на ее закушенную губу и готовые сорваться с ресниц слезы. — Ты же только себе хуже делаешь. Зачем? Чем тебе так поперек горла чужое счастье?
— Потому что мое у меня отобрали… — глухо ответила она.
— И ты теперь мстишь всем, до кого дотянешься? — понял землянин. — А смысл мстить тем, кто ни в чем не виноват? И как у тебя счастье-то забрали? Тебя парень бросил?
— Парни, — поправила Алесия. — Нам было так хорошо вместе, а они предпочли мне трех моих подруг…
— А может они звали и тебя к себе в семью?
— Звали, но мое должно быть только моим.
— Да у тебе атавистический эгоизм, подруга! — презрительно фыркнула Китра. — Я тебе вот что скажу. Я бы на твоем месте обратилась с психологам сама, пока тебя к ним насильно не направили. Мне тебя жаль, понимаю, что больно и горько, но ничем помочь не могу. Если вылечишься, приходи, поговорим. Идемте, девочки.
С этими словами семья Семеновых покинула посадочную площадку, оставив позади хмурую Алесию, впервые за последние годы по-настоящему задумавшуюся о своем поведении и возможном лечении застарелой психотравмы. Девушка не знала, что за всем случившимся наблюдал, помимо прочих, давно влюбленный в нее техник Василий Даоро. Поняв, что пришло время действовать, он подошел к Алесии, обнял ее и позволил выплакаться у себя на груди, тоже решив завтра сообщить о случившемся психологам. Нужно срочно принимать меры, пока не произошло чего-то непоправимого. А затем отвел девушку в свою палатку, где она буквально накинулась на него и не давала покоя до самого утра.
Ночью будущие жены устроили Витьке настоящую феерию, и он был несказанно счастлив. Кира оказалась невероятно темпераментной, обладала безудержной фантазией и редкой активностью, оставляя подруг в этом вопросе далеко позади. Им четверым было очень хорошо вместе, и парень еще раз озвучил девушкам желание прожить с ними вместе всю жизнь. Они с радостными улыбками заверили его, что спешить не стоит, тем более, что есть еще желающие войти в их семью, но об этом пока рано. Не поняв о каких желающих речь, вымотавшийся Витька заснул.
Утром семью поднял сигнал срочного вызова, поданный имплантами всех четверых. Поступил приказ срочно установить на корвет только что доставленное с Земли оборудование, освоить его и вылетать к Обезьяньим островом, на сканирование. И все завертелось.
— Что мы тут делаем? — не выдержала Леночка. — Островок же пустой!
— Не знаю, но у меня такое же предчувствие, как тогда, когда Фалариэль с Рхаргой на плахе увидел… — хрипло ответил Витька, не глядя достал водную трубку из-под своего пульта и напился. — Тут точно что-то есть. Или кто-то.
— Предчувствие? — девушки переглянулись. — Тогда да.
— Слушайте, мы пока только сканировали, а давайте своими глазами посмотрим, пусть и на экране, — предложил парень. — Искин — искином, но человеческие глаза могут заметить то, на что машина не обратит внимания.
Кэргынавыт отдала несколько команд через имплант, и перед экипажем развернулся голографический экран на всю переборку, на нем начала смещаться каменистая поверхность островка. Однако ничего необычного не было видно, и камера двинулась дальше.
— Стоп! — скомандовал Витька, когда предчувствие достигло своего пика.
На экране была видна плоская, усеянная валунами площадка.
— Не видите ничего странного? — спросил парень.
— Нет, — растерянно посмотрели на него девушки.
— Вон те девять валунов. Они же совершенно одинаковы по форме и размеру! И расположены девятиугольником. А камень в центре? Это явно дело человеческих рук! Или не человеческих. И девочки… мне туда нужно. Меня что-то или кто-то зовет. Безнадежно зовет, оно давно отчаялось, что кто-то услышит и придет, но все равно зовет…
— Даже так? — нахмурилась Леночка и без промедления вызвала базу, доложив о случившемся.
Через некоторое время на экране появилось лицо Серафима Петровича Лугового, начальника научного отдела.
— Значит острое предчувствие и понимание, что ты там нужен? — спросил он, выслушав сбивчивый рассказ Витьки.
— Да, — подтвердил парень.
— Хорошо, разрешаю высадку. Но только тебе! Надень защитный комбез в обязательном порядке. Не забудь оружие. Я направляю к этому островку другие корабли.
К сожалению, переносящий телепорт на «Колибри» все еще не смонтировали, поэтому корвету пришлось зависать над площадкой с валунами, а Витьке десантироваться при помощи луча силового захвата, которым Кэргынавыт манипулировала мастерски.
Оказавшись внизу, парень направился к первому валуну и кивнул — все верно, его усеивали очень мелкие, невидимые сверху письмена и узоры. Да и поверхность явно подвергалась машинной обработке, руками камень так не отполируешь, как ни старайся.
Его все сильнее и сильнее тянуло к центральному валуну, который, если не обращать внимание на мох и корку грязи, представлял из себя додекаэдр. Очень ровный, опять же обработанный машинами. Что-то на нем привлекло внимание Витьки и он присмотрелся. А затем поднял камень и принялся сбивать корку грязи. Когда она отпала, перед парнем предстали два схематических изображения человеческих ладоней — правой и левой.
— Вы это видите? — возбужденно спросил он.
— Видим, — отозвался Серафим Петрович. — Вы подметили еще что-то странное?
— Да, изображения ладоней светятся призрачным таким, гнилушечным светом, — ответил Витька. — И…
— Что? — спросил ученый.
— Меня нестерпимо тянет приложить к этим изображениям руки…
— Думаете, стоит?
— Да! — заверил парень, его чуть ли не трясло от нетерпения, он четко слышал зов о помощи, но боялся сказать об этом, чтобы не приняли за сумасшедшего.
— Что ж, рискуйте, — позволил Серафим Петрович.
Витька не знал, что впервые столкнулся с одним из главных имперских принципов — человек сам решает, как ему поступить в опасной ситуации и берет на себя все последствия своего решения. Никто не вправе запретить ему рисковать своей жизнью, если это нужно для дела. Многие гибли в процессе, но принцип не менялся, являясь едва ли не основополагающим.
Резко выдохнув, парень дал комбинезону команду освободить ладони и приложил их к изображению, постаравшись совместить как можно точнее. Сперва показалось, что он сунул руки в огонь, затем в ледяную воду, в кожу впились тысячи тонких иголочек, и Витька едва не отдернул ладони, но они словно прилипли к камню. По его телу скользнуло несколько кольцевых световых волн, явно шло сканирование. Что-то загудело, валун замельтешил бесчисленными огоньками и начал раскрываться, словно бутон цветка.
— Что это⁈ — испуганный возглас Леночки заставил Витьку поднять голову. Он замер с открытым ртом. Вокруг островка медленно вырастал из воды целый город, состоящий из бесчисленных фигурных башен, мостиков, каких-то переходов, шаров и призм. Но все вместе однозначно являло собой единый архитектурный ансамбль, на удивление красивый и соразмерный. По зданиям пробегали цветные разряды, на них гроздьями висели огни святого Эльма, по стенам змеились потоки белого огня. Однако постепенно все стихло, древний город,
