Книга Цена мести - Анна Кир

Можно представить, что ты далеко — далеко, где-то, где нет ни измятых шёлковых простыней, ни терпко пахнущего мужчины. Что происходящее — всего лишь плохой сон, который закончится с пробуждением по утру, Светка улыбнётся, звонко смеясь, а Ден вновь оскалится на очередную её колкость.

— Я не верил, что ты поймёшь, что согласишься. Знала бы, как много это для меня значит, — дёргает застёжку, молния едет вниз, оголяя спину. Тут же становится боязно. Сквозняк задувает ещё и в душу, бередя калечное сердце. Она совершенно точно простынет, застудится до агонии, которая предстоит, когда препарат выведется из крови.

— Но я тут, с тобой, — Ника не понимает, к чему эти разговоры. Что ему стоит заткнуться? Пусть делает запланированное. Или не делает вовсе.

— Я люблю тебя, — признание остаётся без ответа. Он в нём не нуждается, уверенный в том, что взаимность близка. Но до неё расстояние куда больше, чем меж галактиками.

Она досчитывает до сотни в четвёртый раз, когда Макс покачивается.

— Что ты… — понимает. Поздно. Опадает на неё бессознательный, беззащитный, давит весом.

У неё не сразу выходит выбраться. Ею движет расчёт, когда возвращает платье на место, когда методично обыскивает его спальню, не забыв проверить вещи, в которых он был при встрече. Удивляется, сыскав карту в кармане брюк. Он совсем не верил в то, что она способна на обман. Что же, его ошибка.

Взгляд влечёт столовый нож на подоконнике, она не помнит, как сжимает на рукоятке пальцы. Помешательство, не иначе. Подходит к постели, ведомая чем-то очень густым, тёмным, гложущим нутро. Это он виноват. Он всё испортил, он трогал её пару минут назад. И зашёл бы дальше, если бы не таблетки. Манипулировал, ссылаясь на Светку, хотел убить Дена. Убил бы, кабы она ничего не сделала.

Лезвие сверкает в тусклом свете. Ника видит своё отражение на его поверхности. И пугается. Роняет на пол, раздаётся звон металла. Она отворачивается, зажимая ладонью рот.

— Не буду, — она не такая, как Макс, не станет чудовищем из-за личных обид, хотя он, вероятно, заслуживает смерти. Или чего-то хуже, чем смерть.

Воспоминания о прошлом ошибочном выборе её не покинули. Правду тогда сказал Ден. От мести легче не становится. Грех приходится нести, он останется с ней с пометкой «пожизненно», напоминая о себе трещащими от тяжести ноши позвонками.

— Гореть тебе в аду, — шипит она, хватает его телефон с тумбочки, набирая в рабочий чат сообщение: «Еду по делам, присмотрите за девчонкой, она в моей комнате». По крайней мере, так её выпустят, за тонировкой всё равно водителя не видать.

Когда они шли наверх, она отметила, что Никольский отослал охрану прочь. Вновь оступился. Ей пришлось бы лезть через окно, чтобы сбежать. А так во время прогулки заметила въезд в гараж. К нему несложно пробраться из этой комнаты.

Плутать пришлось недолго, вскоре она спускается в тёмное помещение, свет зажигается, реагируя на движение. Она насчитывает двенадцать разных авто. Бежит к ближайшему, дёргает, дверь поддаётся. И ей вновь везёт: ключи в зажигании. До лаборатории придётся добираться по памяти, остаётся верить в то, что она успеет до того, как Макс очнётся и отправит за ней людей. А пока… пока удача на её стороне. Остаётся верить, что так будет и впредь.

Наконец, пригождаются полученные в восемнадцать права. Отец тогда оплатил, да вот машину ей не купили, денег не хватило. Папочка предпочёл вложиться в очередную хреновую бизнес-идею. Двигатель урчит, когда она поворачивает ключ, жмёт педаль газа, радуясь, что Никольский старший, судя по всему, предпочитал автомат. Вряд ли она справилась бы с механикой спустя столько лет.

Автомобиль трогается с места, ворота, реагируя, поднимаются, открывая вид на асфальтированную дорогу, ведущую к свободе.

Глава 20

Ден

В комнате всё та же койка, белые стены, белый потолок. Его уже тошнит от этого цвета. Макс приезжает через день, иногда два, напоминает о себе в тот момент, когда ему кажется, что ещё немного и сдохнет от голода. Голодать ему никогда не доводилось, даже в те времена, когда приходилось обеспечивать себя и брата самостоятельно без подачек Никольских, даже когда потерял Женьку, погряз в тусовках, сомнительных компаниях, выпивке.

Желудок громко урчит, напоминая о том, что пищи в него не поступало более двадцати четырёх часов. Хотя бы за временем можно следить по настенным, будь иначе, он бы давно запутался, ведь тут неясно, когда день, а когда ночь.

Макс издевался, раскладывая их прошлое по сценам, проигрывая заново с другой стороны: новой, незнакомой ему. То, что Дену чудилось добротой оборачивалось корыстью, то, что считал дружеской поддержкой — долгосрочной манипуляцией. В их отношениях не было ничего настоящего, того, за что стоило бы уцепиться, оправдав убийство. Он и сам не безгрешен, смог бы простить, смог бы и забыть, спустить с рук. Но фишка в том, что прощать нечего. Брату это попросту не нужно. Он не нуждается ни в его милости, ни в понимании. Он не оставит от него и пепла, развеет по ветру ещё до смерти. Сотрёт досрочно из жизни. Будто его в ней и не было.

Пищит замок, дверь открывается. Он не готов к встрече, не находит сил поднять голову. Сидит, облокотившись о стену, с закрытыми глазами, догадываясь, кто посетитель. Оттого его потряхивает, когда слышит совсем иной голос.

— Ден… Боже, Ден! — шепчет девчонка. Подбегает, шлёпая босыми ступнями по полу, опускается на колени совсем как тогда, в зале. Ладошками трогает всего и везде, проверяя, цел ли, не пострадал ли.

Он разлепляет веки, глядя на неё. Не верит. Как она сюда попала? Очередная шутка Макса?

— Что ты… — сипло говорит, прищуриваясь.

Ника смеётся через слёзы, бросается ему на шею, повисая ношей на груди. Жмётся к нему, всхлипывает часто, шмыгая носом. Совсем по-детски, так некрасиво.

— Я боялась, что не успею, боялась, что он сделал с тобой нечто ужасное, — сбивчиво бормочет она, тихонько хныча на ухо. — Нам нужно уходить. Сейчас же. Времени нет, скоро его люди сюда доберутся.

Он хмурится, заставляет себя собраться, начать анализировать её слова. Макс отправит погоню, значит, она сбежала. Усмехается криво, когда она отстраняется. Давит желание обнять, стиснуть так крепко, как только может. От него наверняка несёт, как от чумного. Не мылся больше недели.

— Пошли, — поднимается на ноги, те подводят, слабость в конечностях ощущается как после затяжной болезни.

Они пробираются к лифту без препятствий. Им повезло: брат настолько параноик, что выставил прочь всю охрану, а карту