все проснулись рано. Взбаламутили народ стражники. Богами клянутся, что исправно стражу несли, да только никто из них объяснить не может, куда делся их вчерашний спаситель. Ещё не выпрямилась примятая трава на том месте, где спал он со своими животными, но как ушёл никто сказать не может. Пришёл в себя маг. Ночь отдыха восстановила его силы и может он только сказать, что не пользовался человек магией, ушёл, используя навыки воина-следопыта. Посокрушались люди, да стали собираться в путь. Так и не успели они узнать имя воина, не отблагодарили, зато встали все они на колени и от всего сердца помолились за своего спасителя. К удивлению мага встали почти все раненые, остались лежать только тяжелые, да и тем помощь нужна была не очень большая, что вызвало у него огромное удивление, все раны, что обрабатывал воин, были чисты, ни одна из них не загноилась, ни у кого из раненых не было жара, словно очень умелый лекарь поработал над всеми ними. Жалел маг о том, что не разглядел он лица высокородного и теперь не сможет его узнать, не сможет проверить его на наличие магии, а вдруг он одаренный, ведь сильные целители, да еще и такие умелые – редкость сравнимая с драгоценностью. Таких в Академию на бесплатное обучение берут, а тому, кто такого ученика привёл премию большую выплачивают.
У каждого в караване были свои резоны, свои мысли, но каждый из них сожалел о поспешном уходе молодого высокородного.
Глава 22
Я путешествую по одному из богатейших королевств, в котором находится прославленная Академия магии. Именно здесь живут самые сильные маги. И что? Почему я никак не могу добраться до столицы? Почему вдоль трактов такое количество разбойников? Их действительно так много или это мне так «везёт»? Как я могу остаться незаметным, если постоянно на них натыкаюсь? Боги, что я делаю неправильно? Может мне нужно было обходить их стороной, оставляя людей наедине с их судьбой? Все! С этого момента я стану тенью, для которой интересны только свои дела, свои желания. Слышите, боги! Я больше не намерен встревать в разборки и конфликты.
Решение принято, осталось только воплотить его в жизнь.
Утро встретило меня легким заморозком, ярким солнцем и перекличкой птиц. Вот уже четыре дня я четко придерживаюсь своего решения. Двигаюсь в сторону столицы чуть поодаль от тракта и ни с кем не знакомлюсь, ни к кому не присоединяюсь на стоянках и вообще веду себя как высокомерный высокородный господин. От последнего каравана, с которым я «плотно» пообщался, пришлось уходить на ранней зорьке, не прощаясь. Ни к чему мне столько знакомцев и должников. Перезнакомишься с людьми, а потом шагу ступить не сможешь. Начнётся: «Здравствуйте, господин. А вы меня не помните? Примите мою благодарность… И меня с моими проблемами примите». Да, рано меня мастер с острова выпустил, стоило ещё наверное десяток лет по острову погонять, глядишь и излечился бы от глупой сентиментальности, а то жалостлив больно. Так и до беды недалеко, а я не один уже. Крошка моя, наконец-то, начинает расти, пусть пока почти незаметно, но я уже чувствую изменение в весе и в строении её ауры. Она меняется. Мне пока не видно их, но они точно есть.
Лес кончился. Бескрайняя степь пришла ей на смену и потому рассветные лучи щедро освещают встающий на горизонте город. Моя цель близка как никогда. В обе стороны по тракту двигаются телеги, фургоны, всадники-одиночки. Навстречу мне из города выходит караван.
У ворот собралась вполне себе организованная очередь желающих попасть в город. Приглядевшись, я заметил, что как и везде, людской поток разделен на два потока, господ впускают и выпускают отдельно. А мы? Мы есть господин граф, а потому вперед!
* * *
Рано утром высокородные предпочитали спать и в дорогу пускались только те, кому предстоял дальний путь, а потому в очередь у ворот выстраиваться было некому. Стража, обязанная заниматься только представителями аристократических родов, скучала у ворот и, лениво переговариваясь, обсуждала спешивших попасть в город простолюдинов. Сами они пропустили в город только мелкого барончика, но зато он был в собственной карете под охраной десятка наемников. Взять лишнего с него не получилось, он всерьез собирался платить въездную пошлину только за себя и своего возницу, рассчитывая, что наемники заплатят за себя сами и только после того как командир сопровождающего его отряда поставил его в известность о том, что в таком случае в город он въедет один, а они отправятся назад, он скрепя зубами раскошелился, но при этом не накинул ни одной лишней медяшки. Скупердяй! День начался паршиво – решила доблестная стража, теряя настроение и желание быть вежливыми и учтивыми с прибывающими в их город господами.
Долго скучать им не пришлось, спустя каких-то полчаса они заметили всадника, которого спутать с простолюдином не смог бы даже слепой. Только заслышав перестук копыт его коня уже можно было говорить о его богатстве, а значит и о въезде в город минуя толкучку. Такого зрелища застывшие столбом стражи не видели уже давно: крупный, вороной масти камхатец, с достоинством неся на спине своего хозяина, приближался к воротам не сбавляя хода, всадник же был укрыт длинным, черным плащом, с глубоким капюшоном накинутым на голову, так плотно, что разглядеть можно было совсем не много, но и того, оказалось вполне достаточно, чтобы не сомневаться в статусе приезжего. Сам плащ не отличался вычурной и богатой отделкой, но опытный взгляд стражников сразу определил, насколько эта кажущаяся простота дороже виденных ими ранее вычурных, украшенных, аляповатых одеяний, должных в полной мере заявлять о богатстве владельцев. Качество же упряжи даже вроде бы обычных дорожных сапог господина так же буквально кричали о больших деньгах и высоком статусе. Огромная собака, следующая бок о бок с конем, тоже не слабо поражала всех, в данный момент наблюдающих за прибывающим в столицу гостем. Сумели все оценить и достоинство с которым держался на коне высокородный господин, а больше всего его уверенность в собственных правах и щедрость, ибо проехал он мимо стражников стоящих у ворот не только не остановившись, но даже не сбавляя скорости, лишь мелькнула рука с родовым перстнем высокородного аристократа. Подкинутая к верху монета, пойманная расторопной ладонью служивого, оказалась золотой.
Больше всего поразило всех наблюдавших за господином людей-то, что прибыл он явно издалека и что самое удивительное – один! Меч, посох, прикрепленные у седла, огромная собака –
