я себе не так её представлял.
— А как мне нужно было реагировать? Мы в вонючей примерочной!
Я рада снова лицезреть на нём улыбку. А то я уж думала всё испортила. Он деланно принюхивается.
— Да нормально здесь пахнет! Да и какая разница где! — он грозит пальцем. — Но я учту, что мне досталась привередливая стервочка.
Я ахаю. Тоже ненатурально.
— А ты... ты... Дурак! Вот кто ты!
Он забирает из моих рук ожерелье, встаёт у меня за спиной, аккуратно собирает волосы и перекидывает их за плечо. Надевает украшение мне на шею, прикасаясь к коже.
Так волнительно.
Всё это время я наблюдаю за ним в зеркало, и он, конечно же, замечает. Подмигивает мне. Наклоняется и оставляет невесомый поцелуй сзади в области шеи. Сразу тепло становится. В груди печёт и цветочные сады расцветают.
Я снова ошиблась в нём. Я снова влюбилась в него. Напрасно я борюсь со своими чувствами к нему. Что бы ни произошло, я буду влюблять в него сотни... тысячи... миллионы раз.
Кирилл разворачивает меня к себе лицом, заводит руку за голову. Его лицо всего в нескольких сантиметрах от моего. Чувствую, как его струящееся дыхание уже понемногу выжигает мне кожу. А потом он целует меня, забирает моё дыхание и дарит своё собственное. Если наш прошлый поцелуй был на грани безумия, то этот поцелуй можно сравнить с самой настоящей нежностью. И эта нежность сводит меня с ума гораздо эффективней. Я вздрагиваю от удовольствия и плавлюсь, мечтая, чтобы он больше никогда не бросал меня. Не уезжал...
— Мне всё ещё нельзя быть в тебе? — хрипло спрашивает, поглаживая меня по щеке, впивается взглядом, искрящимся лукавством.
— Прямо здесь? — ошарашенно обвожу тесную местность. — Мы в самой первой кабинке популярного магазина! За дверью куча народу! Ты смерти моей захотел?
— Хочешь сказать причина кроется только в этом? По статистике первую кабинку большинство людей обходят стороной. Они не обращают на неё внимания. Ты сама сколько раз ходила в первую кабинку будь то примерочная, или же туалет?
Ну вот как? Как, спрашивается, можно быть таким милым, а в следующую секунду уже переквалифицироваться в редкостного извращенца?
— Нет! Не будет сегодня во мне ни твоего члена, ни рук! Даже дух твой не просочится внутрь.
Глянув с недоверием, он снова становится на колени за каким-то делом. Снизу смотри так упрямо, хочет что-то доказать.
— Прелесть моя, ты снова не даёшь мне выбора, — ехидно посмеивается, словно меня ждёт неизбежная участь. — Выходит, у меня остался только язык. Ты хоть раз занималась этим в общественных местах? А, прости, ты ведь досталась мне чистой как слеза, — не успеваю даже отреагировать, а он уже загоняет меня в угол. Во всех смыслах. — Ну, с чего-то же надо начинать!
Кирилл медленно, испытывая и меня, и себя, задирает вверх мою юбку. Присвистывает, удостоверившись в том, что на мне чулки вместо колготок.
— Кирилл, прекрати, — скулю я, пытаясь образумить его и одёрнуть юбку. — Где-то здесь неподалёку наши мамы!
— Я знаю. Я следил за вами практически с самого дома. Я даже видел как ты заходила в отдел для беременных и новорожденных. Только вот вышла ты оттуда без покупок. Ничего не подошло?
Задрали его подколы!
— Нет. Посчитала, что покупать себе вещи заранее — плохая примета!
— Ты предполагала, что такое теоретически возможно? Скажи, поэтому ты оделась так? Специально для меня? Не отвечай, — шепчет, вгоняет ещё больше в краску, ведь он прав. — Я по лицу всё вижу.
Пройдясь ладонями по бёдрам, Кирилл разводит их. Уголок его губ вздрагивает, взмывает вверх, когда он видит, что я больше не сопротивляюсь. Он аккуратно стягивает трусики вниз, до самых лодыжек.
— Я убью тебя! — цежу.
Внутри всё клокочет, дрожь по телу бежит, мурашки ползут, прокладывая путь его прикосновений к коже. Я как бы нехотя поочерёдно поднимаю ноги, чтобы трусики никак не мешались.
А, нет.
Кирилл сминает их в кулаке и засовывает себе в карман. Туда, где до этого была коробочка.
— Нет. Ты обожаешь меня. И поэтому я предлагаю тебе поехать сегодня со мной...
— Что?
Он не даёт мне возможности даже осмыслить сказанное. С азартным блеском в глазах задирает юбку до самого пояса, разводит мои ноги шире, забрасывает одну себе на плечо. И ни слова больше не говоря, головой зарывается между бёдер.
— Ч-что ты сказал.. куда.... ехать? — произношу я в приступах удовольствия, держась одной рукой за стену, другой вцепившись в его плечо.
Он не реагирует на мой голос, только на хриплые стоны, вырывающиеся из меня. Играется с клитором, прикусывая нежную бусинку. Он целует, применяя силу. Впивается пальцами в бёдра, намереваясь поглотить всю меня, испить до дна.
Он продолжает пробовать меня до дрожи в коленях, до криков из самого чрева.
Кирилл раздвигает складки языком. Таранит влагалище, испытывая мощь моего голоса. Он вылизывает меня. Всю, пока тело не сокрушает мощнейший взрыв.
В порыве тяну его за волосы, позволяя моему наслаждению окутать его губы, поставить на них свою метку.
Кирилл ставит онемевшую ногу и поднимается быстро, чтобы подхватить моё обмякшее тело, поскольку оно больше меня не слушается.
Он вжимается в мои губы, позволяя почувствовать свой же вкус.
— В Новосибирск, — запоздало отвечает.
— Чего, блин? — задыхаюсь я. — Твои мысли меняются каждую наносекунду. Я не успеваю за ними.
— Поехали со мной в Новосибирск?
— Зачем?
— Жить, Яна. Жить.
Вот это я кайфанула, что аж глючит... или нет?
Глава 43. Яна
Сегодняшний день напоминает мне крутые американские горки. Я то продолжительное время со свистом в ушах срывалась вниз, то с замиранием сердца набирала высоту и скорость. Я поднималась всё выше и выше. Поднялась так высоко, а теперь я боюсь, что дальше меня ждёт тот самый спуск вниз почти под прямым углом, после которого последует мёртвая петля. Мне и без неё закружило голову так, что всё в ней смешалось.
— Ты хочешь, чтобы я переехала к тебе? Совсем?
— Не возражаю, — утвердительно кивает.
— Кирилл, я не знаю. У меня же учёба, — мысленно перебираю версии, лишь бы найти вескую причину не согласиться.
— Переведёшься на заочку!
— А родители? Они ведь узнают, куда я поехала.
— Я сниму тебе квартиру. Для достоверности покажешь родителям документы, что квартира действительно существует, и что она числится за тобой. Если они надумают приехать в гости, будешь жить там, пока они не уедут.
— Это... Это всё слишком неожиданно.
— Сам удивляюсь, — говорит он так, будто и не рад вовсе такой перспективе.
— А что изменилось вдруг?
— До начала января у меня
