А после уничтожу свои творения, духов Зазеркалья. Я создам новый мир. Совершенный. Я учту все прошлые ошибки. Все будет иначе.
Часы на башне били боем — время на исходе.
— Я не стану это делать, — сокрушенно выдохнул Ха-шиир. — Хочешь убить нас, убивай.
— Что ж, у тебя был шанс, — вздохнула Эмора, а затем лениво перевела взгляд на Акара и приказала: — Убей девушку.
Все во мне похолодело.
Я была готова умереть, как угодно, но не так.
Ха-шиир бросился в мою сторону, на ходу вынимая топор, но Дерион безмолвно и жестко перехватил его, обезоружил, словно ребенка.
«Бом-бом-бом!» — послышались последние удары часов.
Замок дрогнул — снова закружил в коридорах холодный ветер. Пламя в чашах зашипело и зачадило.
Акар возник передо мной, безмолвно снял кинжал с моей шеи, вынул из ножен. Сопротивляться ему было глупо. Да я и не смогла бы. Не хотела. Он хмуро взглянул на вырывающегося и хрипящего в руках Дериона Ха-шиира. Скинув перчатку, погладил костяшками пальцев мое лицо, а затем склонился и поцеловал меня — глубоко, жадно и отчаянно. Последние сладкие движения его губ и языка, он пристально смотрит в мои глаза, тяжело дышит.
Боль вклинивается между нами, слабостью разливается по телу. Я проваливаюсь во мрак, чувствуя, что Акар подхватывает и опускается на пол вместе со мной, сжимая в руках до последнего моего вдоха.
Эпилог
Колокольчик госпожи Агнесс снова звенел. Кажется, у нее опять начались мигрени.
Я медленно открыла глаза — по потолку скользили солнечные зайчики.
Кажется, рассвело.
В голове медленно затихал призрачный звон.
Я глубоко вдохнула и повернула голову — за окном под снежной шапкой виднелись сизые вершины гор, а над ними безмятежное синее небо.
Судорожно ощупала ребра — мне казалось, Акар всадил между ними кинжал, чтобы добраться до сердца. Боль была жгучей и острой. Но я цела. Я ощущаю под пальцами прохладную ткань сорочки и белоснежный, плотный шелк перин.
С недоумением рассматриваю мерцающий туманным отражением Латанур, а затем замечаю в ворохе одеял свернувшегося Хару, черные глаза которого внимательно следят за моим пробуждением. Он недоверчиво виляет хвостом, будто не узнает меня.
Белая спальня горного духа наполнилась золотистым светом солнца. И внутрь проникло тепло. В воздухе почувствовался запах весны.
Я медленно приподнялась, ощущая невероятную слабость во всем теле. Сколько же я проспала?
Камень кальбена приник к коже, и я с недоумением обнаружила на себе подвеску — сущности не было, и наша связь с ней окончательно пропала.
Собравшись с силами, спустила ноги с постели.
— Осторожней, Тея.
Этот голос оглушил меня, будто удар молота.
Я втянула носом воздух и до боли закусила губу.
Хару нетерпеливо вскинулся и зарычал, не желая подпускать чужака. Акар не был другом для снежного волка, пожалуй, он был его злейшим врагом. И, тем не менее, горный дух подошел к моей постели бесстрашно.
И первое, что я спросила:
— Где твой венец?
— Не думал, что ты будешь по нему скучать.
Акар мягко обхватил ладонью мой подбородок, приподнял голову и оглядел лицо.
— К этому нужно привыкнуть.
На его щеке кровоточили царапины от ногтей Эморы. Глубокие, рванные раны, которые она постаралась оставить на его красивом лице. Кожаный доспех изодран, одна рука Акара висит плетью, дублет пропитался черной, как деготь, кровью.
— Что произошло?
— Эмора сняла с меня венец в обмен на душу Сирин, — подушечкой большого пальца он приласкал мои губы. — Но в остальном наши интересы разошлись.
— И что теперь будет с этой душой?
— Эмора бессильна уничтожить ее. Это подвластно только Тангору.
— Мне казалось, — прошептала я, холодея от воспоминаний, — ты убил меня.
Еще секунду назад он наблюдал за движением моих губ беззастенчиво и жадно, но теперь вскинул взгляд, в котором заклубилась тьма.
— Это не то, что ты должна запомнить обо мне.
— Запомнить? — удивленно прошептала я.
— Мы расстаемся лишь на время, маленькая дева, — он провел костяшками пальцев по моей щеке к подбородку. — Что бы ты ни увидела и ни услышала, ты должна знать одно, запомнить это раз и навсегда. Верить в это, как веришь в то, что ты Тея из Молберна, — он внимательно посмотрел на меня: — Сколько бы ни прошло времени, где бы ты ни была, я приду за тобой.
— Но я не хочу расставаться!
— Тея, — Акар обхватил мое лицо ладонью, — ты должна пройти сквозь Латанур. Теперь тебе подвластен дар девятого зеркала.
Я замотала головой, не в силах говорить. Втянула воздух сквозь зубы.
В груди пекло — как же больно!
— А как же Ха-шиир? — всхлипнула. — Он жив?
— Проклятие незыблемо, — усмехнулся Акар. — И неподвластно даже силам, сотворившим его. Когда сердце было принесено в дар Асмату, Эмора не смогла ничего сделать. Драгманец отправился в Брогхарн.
— Сердце? — переспросила я. — Но ведь… я жива.
Я отпихиваю одеяло, путаюсь в сорочке и нелепо вываливаюсь на пол, на негнущихся ногах подлетаю к зеркалу и в ужасе захожусь криком. В отражении на меня глядит Сирин. Ее большие глаза, обрамленные черными пушистыми ресницами, сияют бирюзой. И в них закручивается страх и отчаяние.
Акар разворачивает меня к себе, а я разом вспоминаю все, что случилось в замке. Когда Акар схватил Эмору за шею, то незаметно сорвал подвеску с кальбеном. Уже тогда он планировал поместить в кулон мою душу.
— Тангор должен был остаться жив, — пояснил он. — А ты должна помочь ему все вспомнить.
— Как ты забрал тело Сирин у Эморы?
— Дерион. И Бороган, — признался Акар. — Я не всесилен. Особенно против богини.
— Значит они помогли тебе. Но что будет потом? Эмора придет в Иерин? В Брогхарн? Она уничтожит людей?
— Пока я жив, этого не случится. А теперь, — он провел ладонью по моим волосам, — поторопись, Тея. Тело Сирин позволит тебе пройти сквозь зеркало. Найди Тангора, — и приказал волку: — Хару, ты пойдешь с ней!
Волк спрыгнул с постели, повинуясь. Неужели духи Зазеркалья, наконец, объединились?
На дрожащих ногах я развернулась к Латануру. Хотела шагнуть в отражение, но прохладная ладонь Акара легла мне на живот. Он прижал меня спиной к своей груди, прошептал на ухо:
— Скажи мне, Тея, что такое любовь?
Я закусила дрожащую губу и несколько долгих мгновений глотала немые слезы.
— Это… — прошептала хрипло, — когда готов отдать все, даже собственную жизнь, ради любимого человека.
Гладь Латанура обрела пугающую глубину. Акар подтолкнул меня к зеркалу, заставляя упасть сквозь его холодную поверхность.
— Тогда я люблю тебя, — раздался его голос.
Конец
