спрятав голову в капюшоне, бегу к метро.
Проходит неделя.
Самая долгая неделя в моей жизни.
Весь день и всю ночь я жду звонка. Ведь разница во времени. А вдруг они и ночью позвонят?! Звонок телефона на максимуме, чтобы, даже если я усну, он бы разбудил меня.
Тигран звонил всего два раза. Сухо рассказал об обстановке, передал привет и слова благодарности от Давида. И все.
Последний звонок от него был два дня назад. И с тех пор тишина.
Мы созванивались с родителями Давида. Но они знали не больше меня.
Я чувствую, что мои нервы на пределе. Любой шорох — и я вздрагиваю. Звонок телефона — и я перестаю дышать.
Сколько это еще будет продолжаться? Сколько?!
От бессилия бью подушку кулаками, а потом реву в нее.
Сижу дома, боясь пропустить что-то важное. Никого не хочу видеть. Ничего не хочу.
Не помню, когда я ела в последний раз. Но раз жива значит ела.
Опять проверяю телефон, как будто могу пропустить звонок.
Падаю на кровать и утыкаюсь в подушку. Так и лежу, пока не проваливаюсь в пустоту.
Нет, Василиса, не спи. Нельзя. Пытаюсь очнуться, но силы покинули меня. Сказывается напряжение этих дней.
Я больше не в силах бороться со слабостью, накрывающей меня.
И мне снится сон. Впервые за эти дни!
Такой яркий и красивый сон.
Море. Синее бескрайнее море. Песок и мы с Давидом идем по нему. Волны омывают наши ноги.
Мы оба в белой одежде. Держимся за руки. Я чувствую как будто по-настоящему тепло руки Давида. Его пальцы.
И вдруг навстречу нам бежит… Любимчик? Это же он!
Я смотрю на Давида и он улыбается мне в ответ.
Любимчик уже у моих ног, встает на задние лапы и цепляется за меня. Лижет руки.
Я смеюсь. Во сне смеюсь. Хотя, мне казалось, что я уже забыла, как это делать.
Любимчик отскакивает и начинает прыгать, радостно виляя хвостом. И лает. Громко, задорно.
И лай такой. Как будто я слышу его вживую.
Какой яркий и насыщенный сон.
И опять лай.
Да что такое?! Почему он такой реальный?
Я брежу?
С трудом приподнимаюсь и открываю глаза.
И трясу головой. Что за…?!
Это же и правда Любимчик! Живой! И он здесь!
Глава 21. Василиса
— Ты как тут оказался? — Любимчик лижет мне руки, а я чешу ему за ухом, но оглядываюсь по сторонам. Он же не мог сам сюда прийти. Кто впустил его в дом?
Замечаю силуэт в дверном проеме. В комнате все еще темно, но я там точно кто-то стоит! Я вижу его.
Собака сразу же замолкает. Садится рядом и тихонько скулит.
Я встаю с кровати и иду к двери. И фигура делает шаг в комнату.
В полумраке я легко различаю.
— Давид, — вырывается у меня и я не могу отвести от него глаз.
Давид проходит в комнату и подходит совсем близко.
Я с ужасом вижу, что у него перебинтована рука до локтя. А лицо… Что с ним? У него на лице несколько белоснежных пластырей, которые сейчас в свете луны слепят.
Слезы собираются в глазах и, когда я моргаю, первая слезинка уже стекает по щеке.
— Давид, — шепчу я и падаю ему на грудь.
Сильные горячие руки прижимают меня к себе. Он трется колючей щекой о мою скулу.
— Как же я скучал, Василиса, — произносит он. — Ты ждала меня. Знаю, что ждала.
— Давид, — я уже не сдерживаюсь и реву. Произношу слова сквозь всхлипы. — Давид, ты вернулся. Насовсем? Что с тобой? Что они сделали? Давид, зачем ты? Я так переживала. Давид…
— Ну, тихо-тихо, — чуть усмехается он. — Ты меня добьешь вопросами. Все хорошо же. Я вернулся. И даже не надейся, что тебе получится избежать наказания за свои проступки.
Я вытираю слезы и улыбаюсь.
Давид. Все такой же.
— Ну? Как ты тут без меня? Опять мне придется разгребать за тобой? — все также с улыбкой произносит Давид. — А то мне же скучно будет. Да, Василиса? Что еще ты успела натворить, пока меня не было?
— Ну, хватит, — легонько бью его по груди кулачком и он сгибается. Начинает кашлять. — Ой, Давид! Прости!
Какая же я дура! У него же рука перевязана!
— Прости! Давид. Все нормально? Скажи мне! Прости меня.
Он вдруг резко выпрямляется и опять на его лице ухмылка.
— Беспокоишься?
— Ну зачем ты? — обижаюсь я. — Я и так себе места не находила. Знаешь, как тяжело было… — осекаюсь. — Прости. Это не мне было тяжело, а тебе. Прости.
Провожу руками по его скулам, стараясь не задевать пластыри.
Давид перехватывает мою ладонь и подносит к своим губам.
Закрывает глаза, сильнее сжимает руку.
— Давид? Что? Тебе плохо?
— Голова еще кружится, — слабым голосом говорит он.
Я веду его к кровати.
— Ляг со мной, — просит он.
И я ложусь рядом. Давид прижимается к моей спине своей грудью. Обнимает за талию.
Мы так и лежим в полутьме. Сквозь жалюзи проглядывает свет луны.
— Давид, — шепчу я, гладя его по руке, — ты расскажешь мне?
— Что? — его дыхание обжигает кожу на спине. Мурашки пробегают по всему телу.
— Что там было? Зачем ты остался? Расскажешь? Я хочу знать. Все-все хочу знать.
— Обязательно расскажу, — шепчет он в ответ. — Потом, Василиса. Все расскажу тебе. Я так счастлив, что снова с тобой. Я так ждал этого. Верил. Я люблю тебя, Василиса.
Я замираю. Мне кажется, даже сердце перестает биться у меня.
Я же слышала уже эти
