знать, сынок.
— Не называй меня сыном. — Я стиснул зубы. — И не издевайся надо мной. Где она, блядь, находится?
— Прости, Марчелло. Но я, честно говоря, не понимаю, о чем ты говоришь. Ты не на этом своем благотворительном вечере?
Я вышагивал по мраморному полу, едва удерживая последнюю каплю самообладания.
— Клянусь Богом, если ты причинишь ей вред…
— Оставь свои чертовы угрозы при себе, Марчелло. Я скажу это еще раз, а потом повешу трубку. У меня нет твоей жены, и я ничего не знаю о ее исчезновении. И как только ты ее найдешь, я буду ждать от тебя нового звонка с извинениями.
Он повесил трубку, а я, ругаясь, схватил с приставного столика вазу и швырнул ее через всю комнату прямо в зеркало, которое от удара треснуло и разбилось вдребезги. Белые розы и битое стекло разлетелись, а мои проклятия ударились о стены, как раскаты грома. Все было так хреново, и я терял контроль над собой.
Ноги зашлепали по мраморному полу, и я выскочил из туалета, вернувшись в холл, который еще несколько минут назад был сценой из чертовой сказочной страны. Но теперь все цветы, хрустальные вазы, свечи и люстры были лишь фрагментами моего самого страшного кошмара. Того, чего я боялся с того самого дня, когда понял, что Мила для меня нечто большее, чем просто чертова подпись.
Я должен найти ее.
Даже если это будет стоить мне последнего вздоха…
Я должен, черт возьми, найти ее.
21. МИЛА
— Что ты с ней сделал?
— Я видела, как она вошла сюда. Где она?
Голоса. Далекие. Далекие.
— Где она?
— Убери от меня свои руки.
— Остановись.
— Скажи мне, где она.
— Елена? — Я вздрогнула от пульсирующей боли, которая распространилась по лицу и проникла в череп. Во рту пересохло, а горло саднило, как будто я наглоталась песка. Я облизала губы и почувствовала вкус крови, прежде чем попыталась приподняться. Мои глаза открылись от жгучего яркого света, и на мгновение я не поняла, где нахожусь.
Ванная. Отель. Гала. Анетте.
— Рафаэль, — прошептала я.
Громкий стук пронзил мои барабанные перепонки.
— Блядь иди сюда, сука.
— Мила? — Нежная рука коснулась моего лица. — О, Боже, Мила.
— Елена? — Я едва слышала свой собственный голос из-за пульсирующей боли в голове.
— Ты в порядке?
— Что случилось? — Я несколько раз моргнула от слепящего света, отражающегося от белых плиток. — Где мы?
— Господи, Мила. Твое лицо. Что он с тобой сделал?
Реальность обрушилась на меня, как тысяча бетонных блоков.
— Рафаэль, — прошептала я, когда память вернулась. — Моя мать.
— О, это было слишком просто.
Я взглянула через плечо Елены на брата, прислонившегося к дверной раме и почесывающего висок дулом пистолета.
— Рафаэль, — начала я, задыхаясь, — Елена. Отпусти ее.
— Эй, я не виноват, что эта сука следила за нами. Она не оставила мне выбора, кроме как бросить ее задницу сюда вместе с тобой.
Елена вскочила на ноги.
— Ты ублюдок. Тебе лучше бежать, пока Марчелло не нашел тебя.
Рафаэль фыркнул и вытер нос.
— Думаешь, твой маленький племянник меня пугает?
— О, Боже, ты под кайфом, да?
Он шагнул к Елене, отчего она отпрянула назад.
— А что, если и так?
— Марчелло был прав насчет тебя, — усмехнулась Елена. — Ты просто ничтожество, кусок дерьма.
Все произошло так быстро. Рафаэль ударил Елену тыльной стороной ладони, и она упала на пол.
— Остановись! — Раздался мой голос, и я бросилась на ноги, забыв о каждой мелкой болячке в своем теле. — Пожалуйста, остановись. Не делай ей больно. Просто скажи мне, чего ты хочешь.
На нетвердых и шатких ногах я встала между ним и Еленой, которая прижалась спиной к стене, губа была рассечена и кровоточила.
— Чего ты хочешь, Рафаэль?
Его глаза сузились, и в черных расширенных зрачках не было ничего, кроме злого умысла.
— Чего я хочу? Мне нужны мои гребаные деньги. — Он шагнул ко мне. — Мне нужна моя гребаная сделка с этим сукиным сыном, Руссо. Сделка, которая была заключена и находилась в двух секундах от завершения, пока ты — он приставил дуло своего пистолета к моей груди, заставив меня заскулить — не ворвалась без приглашения и не разрушила все на хрен.
— Я не просила принимать в этом участие.
— И все же ты не подумала дважды, прежде чем поставить свою подпись под пунктирной линией и выйти замуж за этого богатого урода, который считает, что ему принадлежит весь этот чертов мир.
— У меня не было выбора, — набросилась я на него. — Это был не мой гребаный выбор, Рафаэль.
— Мне все равно! — Крикнул он, поднимая пистолет и целясь мне в лоб.
— Мила! — Елена заплакала, и я подняла руку, пытаясь успокоить ее, а сама закрыла глаза от леденящего холода пистолета, прижатого к моей коже.
— Рафаэль, послушай меня, хорошо? Если тебе нужны деньги, позволь мне помочь тебе. Я уверена, что Сэйнт с радостью возьмет эти акции из твоих рук. Мы можем попросить его предложить тебе ту же сделку, что и его отец.
Наступила тишина… пока ее не прорезал резкий маниакальный смех, разбившийся о потолок.
— Думаешь, я не пробовал? Я предложил ему сделку через два дня после того, как он приставил пистолет к моей голове. Я даже снизил цену на пятьдесят гребаных процентов.
— Что? — Ничто из сказанного им не имело смысла.
Рафаэль усмехнулся, но в его глазах не было веселья. Только тьма. Ненависть. Ярость.
— Твой муж ясно дал понять, что не заинтересован в том, чтобы иметь со мной дело.
— Это потому, что ты никчемный наркоман, — прошипела Елена из-за моей спины.
— Заткнись, сука! — Он оттолкнул меня со своего пути, и я врезалась плечом в стену.
— Рафаэль, нет!
Раздался серебряный блеск и оглушительный громовой треск, за которым последовали пронзительные крики Елены. Я вскрикнула и в ужасе увидела, как из открытой раны на ее ноге хлынула кровь. Через несколько секунд сквозь затирку между плитками просочился багровый цвет, резко выделяясь на фоне белого пола. Елена всхлипнула, ее глаза расширились, а тело затряслось, когда она впала в шок.
Я не могла дышать, паника впилась ногтями в мой позвоночник, впиваясь когтями в кожу от ужаса. Но в тот момент мне было наплевать на собственную жизнь. Меня не волновал пистолет в руке брата. Все, что меня волновало, это Елена и ее вопли от душераздирающей боли, ее руки, дрожащие на ноге.
Я опустилась на пол.
— Елена. О, Боже мой!
— О, перестань делать вид, что
