— Мы с Кинзией рано потеряли родителей, остались в разваливающемся доме с дедом и парочкой слуг. Нашим единственным богатством были фамилия да драконий огонь в крови. Понимая это, Кинзия вышла замуж за Гелла и тем самым вытащила нас из бедности. Брадо хороший человек, но этого мало для счастья в браке… очень мало. Они с Кинзией и сейчас друга для друга чужие, хотя спят в одной постели и кажутся крепкой парой.
— Не сравнивай нас, — сказала я. — У Геллов есть причины быть несчастными.
— Дело не только в детях, которых у них нет. Они даже не друзья, Лери.
Каждое сказанное Марианом слово нашло во мне отклик. Еще до того, как я узнала, что у Геллов проблемы, почувствовала, что их брак несчастлив. Тяжесть этого несчастливого брака висела туманами над замком, оседала на его стенах, делая их неприветливыми и мрачными.
Если бы Брадо и Кинзия любили друг друга, они бы легче перенесли отсутствие детей, нашли бы спасение друг в друге, воспитали бы приемных, а так… так они словно отбывают вместе повинность и страдают оттого, что не могут выполнить долг и дать империи наследника.
В общем, я понимаю, о чем Мариан говорит. Но не понимаю, зачем …
— А я причем? — спросила я. — Зачем ты вываливаешь на меня это все?
— Тебе вряд ли будет настолько тяжко, как Кинзии или Брадо, но все равно будет тяжко. Потому что это непросто – быть с человеком, который любит тебя, и корить себя за то, что не можешь ответить взаимностью.
— Сейчас расплачусь! — грубо сказала я, желая, чтобы Сизер перестал смотреть на меня обвинительно и в то же время нежно. — Какая драма! Хватит, Мариан, чушь все это, сопли. Брак – это партнерство, и твоя сестрица знала, кого выбирает. И ты знал, и я знаю. Если это все, что ты хотел сказать, то можешь идти.
— Нет, не все, — ответил он и, притянув меня к себе, поцеловал.
Не знаю, что удивило меня больше: то, что Мариан сделал, или то, как я отреагировала. Едва его губы легли на мои, я подалась вперед, к его груди, к его теплу, к его сути, которую уже пробовала на вкус, когда пила его целительный огонь. Теперь же Сизер пробовал меня, пил меня…
Опомнившись, я толкнула мужчину в плечи и возмущенно на него посмотрела. Точнее, попыталась посмотреть возмущенно, потому что в глубине души давно ждала и хотела этого поцелуя как следствия нашего флирта.
— Вот теперь все, — хрипло сказал он, и вышел из моей комнаты.
Брадо Гелл вернулся.
Чувства, которые я испытала, увидев снова этого хмурого темноволосого плада, удивили меня: оказалось, я хотела его возвращения больше, чем боялась. Поглазев на него с верхнего этажа, я вернулась в свою комнату, чтобы еще раз проверить, хорошо ли замаскирован шрам.
— О-о-ох, — выдохнула Нереза, переживающая так же, как и я, — вот и вернулся владетель, да не один. Верник во дворе.
— А еще кто? — напряглась я. Если еще и Блейн явился, то это будет слишком.
— Да вроде бы никого больше из пладов, — успокоила меня служанка. — Вы, главное, нервозности не показывайте, будьте спокойны. И не вздумайте брякнуть о предложении. Эньор Мео сам должен подойти к владетелю и попросить вашей руки.
— А если Гелл заведет разговор о нашей с Верником свадьбе?
— Засмущайтесь.
— Сработает ли?
— На время сработает, а дальше все зависит от эньора Мео.
«Вот именно, все зависит от Рензо. Если он даст заднюю, то мне крышка».
До самого ужина я не выходила из своей комнаты, чтобы не наткнуться в гостиной на Брадо, Кинзию или Верника, и вздрагивала от каждого шороха. Гелл вполне мог зайти ко мне, проведать, как я… Но он не зашел. Как обычно, в положенный час к моей двери подошел Мариан, и, взяв под руку, повел на ужин.
— Не трясись, — проговорил Сизер, — нас ждет обычный ужин. До тебя никому и дела не будет, я буду расспрашивать о чистокровниках и Дреафраде.
— Обычный ужин… — повторила я. — Я окажусь за одним столом с женщиной, которая пыталась меня убить.
— Она не хотела тебя убить, — холодно возразил плад.
— Только изуродовать?
Остановившись, Мариан посмотрел мне в глаза.
— Так ты готова притворяться или мне сказать, что ты плохо себя чувствуешь?
— Я готова.
— Тогда хватит говорить об этом. Вы с Рензо получили деньги, так что забудем. Да, Лери?
— Да, да…
В столовую мы вошли с лицами, на которых никто и никогда бы не прочитал волнение или напряжение. Гелл с Верником встали, как полагается, чтобы поприветствовать меня, вошедшую даму.
Игра началась.
Я внимательно слушала о Дреафраде, поддерживала беседу и – какой мазохизм! – любезничала с Кинзией. Странное дело: чем больше я нервничала, тем спокойнее выглядела, тем плавнее были мои движения и тем нейтральнее звучал голос. Первой из-за стола встала Кинзия; я последовала ее примеру, и мы вместе вышли из столовой. И – сразу же разошлись, ни слова друг другу не сказав.
Я поспешила по лестнице в свою комнату, чтобы как можно скорее оказаться недоступной для разговоров и прочего, но, увы, судьба все равно меня настигла. Дарио Верник, преданный пес Гелла, видимо, очень уж хотел поближе со мной познакомиться.
— Эньора Брума! — окликнул он меня.
«Чтоб ты провалился, собака!»
Остановившись, я обернулась и посмотрела на мужчину, который уже поднимался вслед за мной по лестнице. Сегодня он выглядел лучше, чем тогда, когда я увидела его в первый раз: оделся красиво, причесался, побрился. Но что это меняет? Он все тот же несимпатичный мужик на пятом десятке. Удивительно, насколько по-разному они с Брадо вошли в этот возраст.
— Какая вы шустрая, — проговорил Верник, догнав меня.
— Вы тоже.
Нас уже представили друг другу за ужином, так что мы вполне могли разговаривать вот так. Встав на одну ступеньку выше – даже в этом ему важно показать, что он меня превосходит – плад сказал:
— Я хотел бы поговорить с вами, эньора.
— Я в вашем распоряжении, эньор, — ответила я нежнейшим голосом.
Опять же – чем сильнее было желание уйти, спрятаться от этого человека, тем милее я себя вела. Это какой-то особый защитный механизм или меня кроет от стресса? Верник взял меня под руку и повел.
Навстречу нам вышел Жако; увидел управляющего, я выдохнула про себя: он за мной приглядит и, в случае чего, поможет. Мы с Верником зашли в гостиную и присели на диван – на достаточном расстоянии для того, чтобы не нарушить приличия.
— Я знаю, кто вы, эньора, — начал плад; он старался говорить вежливо и мягко, и было заметно, насколько эти мягкость и вежливость ему не привычны. — Вы совсем одна в этом мире, ваш огонь не имеет силы, и вы в опасности. Я увидел в этом знак.
