тогда, когда увидел ее лежащую на асфальте в уродских белых колготках. Или когда смотрел на две рыжие головы, склонившиеся к детской раскраске. А может… Я никогда больше этого не увижу. И от этого хочется сдохнуть.
– Когда она маленькая была, говорила, что будет ждать принца на шикарном коне. Прискачет он за мной, говорила, и я сразу за него выйду замуж. А потом привела Славика своего. А принц из него, как из говна пуля. Мать ее такая же была. Никого не слушала, потому и кончила плохо. Я ее нашел в притоне, всю обдолбаную, не отходил. Позорище, дочь Боровцева дуба врезала в дешевом клоповнике в компании отбросов. Замял все, скрыл. Испугался, что и Вера по кривой дорожке пойдет. Ослеп просто, когда и она начала норов показывать. А когда узнал, что она в подоле принесла, одурел. Сто раз себя корил потом, да Вера гордая, не приняла меня в свою жизнь обратно. Не тебе меня судить, Ярцев, ты такой же. Девочкой не занимался, Веру гнобил. Ты ведь ей не сказал, что любишь? Нет, не сказал. Тебе нравилось ее ломать.
– Конь, – хриплю я. – Я знаю где Борька. Но он мой, слышишь?
– Твой. Я тут телефон тебе принес. Номер твой восстановили, мало ли. И вот еще.
Мне в руки ложится маленькое фото, на котором Вера в возрасте Маришки стоит на фоне странного домика, в ее руке букет ромашек, а за спиной разливается синевой речка. Вера счастлива. И она копия моей дочери. Точнее, Маришка ее зеркальное отражение.
– Спасибо, – выдыхаю я и закрываю глаза.
Я не знаю, сколько длится мой сон. Но за окном абсолютная темнота, когда я слышу вибрацию телефона. Интересно, кому я мог понадобиться в такое время. Говорить нет ни сил ни желания, но противное трещание жутко бесит.
– Алло, вы Ярцев? – голос говорящего мне незнаком. – Чуть нашел ваш номер. В интернете нет личного телефона. Пришлось звонить приятелю, он в базу данных влез. Неважно.
Мужчина говорит сбивчиво и меня жутко бесит, но что-то не дает нажать на кнопку сброса. Странный интерес.
– Сколько дадите за информацию о девочке и женщине? Я вчера телевизор смотрел, там в новостях сказали, что они погибли. Но они живы.
Мне кажется, что я схожу с ума. Что это, какая-то злая шутка, или розыгрыш? Нет, скорее всего Борька все же решил меня добить. Боится, тварь, что я первым ло него доберусь.
– Деньги мне нужны очень.
– Если ты врешь, я ведь тебя уничтожу, – говорю спокойно, что отнюдь не так. – Понимаешь?
– Женщина была в простыне. Босая, малышка в одеяле с супергероями. Я их подобрал, потому что пожалел. Пятьсот тысяч. Буду ждать вас через час…
Мужик диктует адрес, а я не слышу ничего вокруг.
– Адрес мне кинь СМС, – хриплю в трубку, пытаясь подняться с кровати. Но боль ничто в сравнении с тем, что я сейчас чувствую.
Одежду нахожу в стенном шкафу. Садится она идеально. Старика пока трогать не буду.
Дом странно пуст. Обещанный персонал наверняка спит. Под ноги с громким мяуканьем бросается встрепанный комок шерсти. Сегодня я рад видеть это чудовище. Его шкурка в нескольких местах подпалена, но в целом Всесильный не пострадал. Хороший знак и Маришка будет счастлива, что этот мелкий паразит жив, и судя по всему, здоров. Раздражающее мяуканье сегодня меня успокаивает. Интересно, как он тут оказался?
В гараже нет даже охраны, что странно. Ключи от машин на щитке в гараже. Выбираю небольшой неприметный седан. Думаю мужик не будет против взять в залог тачку, стоящую существенно дороже пятисот тысяч. Завтра деньги сниму со своего счета и возмещу все и старику.
Дрожь пробирает до костей, когда мощный мотор отзывается сытым рокотом, словно хищный кот. Это мои девочки, моя ответственность и моя жизнь. И если есть хоть малейший шанс, я найду их.
Вера
Спрятаться. Нужно укрыть Маришку, спрятать ото всех. Тот кто сотворил с нами этот ужас не успокоится. Мне не хочется верить, что Ярцев знал о том, что его дочь – украденное у меня счастье. Иначе можно просто рехнуться. Но теперь уже не спросишь, и рассказать о том, что он оставил мне еще один великий дар теперь можно только плачущему снегом с дождем, небу.
– Нам нужно ехать, – говорю я моей новой подруге. Ее зовут Софьей, оказывается, и это имя идет ей безмерно. – Рано или поздно нас здесь найдут. Не могу подвергать опасности еще и тебя.
Эти несколько дней, прожитые в маленьком домике, обставленном небогатой мебелью дали мне время на передышку и осмысление. Я все рассказала незнакомой мне женщине, почему-то поверив ей сразу и безоговорочно. И не ошиблась в своей вере. Маришку Соня выходила, приложив к этому все усилия. Но говорить МОЯ дочь так и не начала.
– И сколько ты бежать будешь? Вечно не сможешь прятаться. Одна, с двумя детьми, Вера, может все таки обратимся в полицию? Или ты позвонишь деду, – голос Софьи звучит напряженно. – Девочка еще слаба, да и твое положение…
– Нет, мы уедем утром. Только довези нас, пожалуйста, до автобусной станции, – шепчу я.
– Денег у меня мало, но на первое время вам должно хватить, – передо мной ложится тоненькая пачка купюр, перетянутых резинкой, дешевый мобильник и серебряный крестик на витой цепочке. – Это для Маришки. Пусть он хранит ее. У меня тоже была дочь. Давно. Больше нет. Знаешь, я бы ни за что не отдала ее никому. Никому на этом чертовом свете, слышишь? И я тебя понимаю, и все сделаю, чтобы помочь.
– Я не могу взять… – шепчу я. В душе растет огненный шар, усеянный шипами. От боли не могу дышать.
– Бери, сочтемся потом. Когда-нибудь.
Чай заканчивается быстро. И так же быстро светает за окном, задернутым паутинчатой тюлью. Мы молчим, потому что все уже решено и сказано. То, что у меня внутри болит нельзя вылечить капельницами и лекарствами, так же как и раны Софьи. Они делают нас инвалидами. Нет, не физическими. Мы просто сломаны, сломлены.
Утро висит над домом мутной хмарью. Маришка капризничает, когда я ее собираю. Одежда, которую
