свои ладони, и вид при этом был у него ошарашенный донельзя.
Глава 21
Пса нам отдали безропотно. Макс не пытался больше спорить и доставать пистолет не пытался тоже. К ошейнику привязали бельевую веревку — поводков в этом доме не водилось. Тащить за собой тяжеленую цепь Вика отказалась наотрез. Уже на улице она спросила:
— Как хоть его зовут?
— Зовут?
Вопрос поставил участкового в тупик. Он сдвинул фуражку на ухо, почесал затылок. Выдал немудреное:
— Да хрен его знает! Имя я ему как-то того…
И развел руками. Вика разозлилась, сверкнула глазами. Слава это сразу уловил, обнял ее за плечи, сказал успокаивающе:
— Него, мы ему имя сами придумаем.
Девчонка намотала веревку на кулак, приказала псу:
— Пошли, нечего нам тут делать.
И ушла не прощаясь. Макс виновато пожал плечами, протянул руку Лису, пробормотал:
— Вы это, мужики, ведьму свою утихомирьте, а то я ее боюсь…
Славка обиделся, протянутую ладонь оставил без внимания.
— Она не ведьма! Но если наши вещи не найдешь, то может ею стать!
Макс сделал вид, что вовсе никому ничего пожимать и не собирался.
— Найду, — поспешил уверить он, поглядывая на меня с опаской, — чего не найти? Вы, товарищ шаман, можете даже не сомневаться. Все будет сделано в лучшем виде.
Я похлопал его по плечу, сказал серьезно:
— Я на тебя надеюсь. — Потом подумал и добавил. — И, если нужна будет помощь, чтобы завязать с этим делом, — пальцы щелкнули под подбородком, — приходи, помогу.
Вика далеко не ушла. Она сидела на корточках, обнимала не верящего пса и что-то шептала ему на ухо. Славка встал рядом.
— Правильно сделала, что забрала, — сказал он. — Этой скотине даже тараканов доверять нельзя. А тут собака — существо разумное!
— Правда?
Глаза у девчонки засветились. Она пружинисто встала, обняла Лиса за шею и чмокнула в щеку.
— Ты такой чудесный!
Мне стало немножко завидно. Славке невероятно повезло.
— Пойдемте уже отсюда, — сказал я. — Пусть Макс идет добывать наше добро. А то он, по-моему, боится выйти, пока мы рядом.
Вика усмехнулась:
— Пусть боится. А не найдет, я ему…
— Найдет. Вот увидишь.
Почему-то я в этом ни минуты не сомневался.
Уже дома, оставшись ненадолго в одиночестве, я сделал то, что должен был сделать давно — украдкой глянул на свои ладони. Черт! Лучше бы не смотрел. Линия жизни была совсем коротенькой, на обеих. И Сереге, и мне в это время, в этом месте, в этой жизни был отмерен совсем недолгий век.
* * *
Пса Вика назвала Соломоном. С чего в ее комсомольскую голову пришла блажь вспомнить о библейском персонаже, я не знал. И задавать вопрос не рискнул. Настрой у девчонки был самый, что ни на есть, боевой. Из будки был выметен многолетний мусор. Вика притащила из дома половичок, постелила своему новому любимцу. Потом тщательно вымыла миску, налила вчерашнего супа.
Пока Соломон ел, сидела рядом прямо на траве и приговаривала сочувственно:
— Кушай, мой маленький, кушай, плохой дядя тебя совсем не кормил!
Маленький уплетал так, что трещало за ушами, не забывал при этом вилять хвостом. Было видно невооруженным взглядом, что Вику он обожает, что жизнь готов за нее отдать.
Славка уселся на ступени крыльца, привалился плечом к перилам, закурил. Я устроился рядом, протянул руку, указывая на сигареты. Он усмехнулся:
— Ты ж не куришь, у тебя же принципы!
Но курево выдал, дал огоньку. И я от души затянулся. Что бы там не говорил Воланчик, но это тело с табаком было прекрасно знакомо. Я ощутил давно забытый кайф. Сколько я там не курил? Черт его знает! Смотря от какого года считать.
Пальцы привычно стряхнули пепел, я усмехнулся, пытаясь постичь эту мудреную арифметику. Славка вдруг заговорил:
— А ты, Серый, не такая скотина, как я думал.
Я выпустил дым, снова усмехнулся и выдал свои пять копеек:
— Ты тоже.
Он жизнерадостно заржал, почти захрюкал от восторга. Вышло это у него так заразительно, что я не остался в стороне. Вскоре двор огласил двухголосый гогот.
Вика докормила своего питомца, подошла к нам, глянула подозрительно.
— Вы чего это?
Лис помотал головой.
— Ничего.
Быстро поднялся, запулил в траву потухший бычок, протянул мне ладонь.
— Мир?
— Мир, — согласился я и принял протянутую руку.
Наша штатная ведунья заулыбалась. Глаза ее стали лукавыми, лучистыми.
— Давно бы так, — сказала она.
Лис, опередив меня, пожал плечами.
Вика дошла до дверей, остановилась на пороге, наставила на нас палац.
— И да, — сказала она, — Соломона я на цепь сажать не буду, как хотите.
Мы переглянулись.
— А ты не боишься, что он нам всех клиентов распугает? — Осторожно начал Славка.
Девчонка отрезала:
— Не боюсь. Он умный и не злой.
* * *
Первой жертвой умного Соломона стал наш Воланчик. Его попросту не успели познакомить с новым обитателем двора. Нет, он не был покусан, только взят под арест четвероногим часовым.
Мы втроем сидели на кухни, отмечали перемирие вполне невинным чаем с бутербродами. Влад еще спал в комнате. И момент, когда ему приспичило на двор, все дружно пропустили. Там его и приняли в горячие объятия.
Через полчаса, когда мы вышли с Лисом на крыльцо Влад стоял у колодца по стойке смирно, трезвый, как стеклышко, и бледный с прозеленью. Пес сидел рядом и молча скалил зубы.
От такого зрелища Славка заржал и крикнул в дом:
— Вик, иди сюда, тут твой питомец вытрезвитель устроил!
— Что там у вас опять случилось?
Голос у девчонки был недовольный. Он выглянула из дверей, всплеснула руками:
— Ох ты, Господи! Соломон! Фу! Отстань от него, от хороший!
— Гав! — Пес явно был с ней не согласен.
— Может, все же на цепь? — Спросил я. — Он же нам кого-нибудь до инфаркта доведет.
— Себя на цепь сажай, — огрызнулась девчонка, сбежала вниз, взяла собаку за ошейник. — Он же не покусал! Он просто пьяных не любит. Настрадался, бедняга.
Не дожидаясь нашей реакции, она огладила кобеля между ушей, увлекла за собой, приговаривая:
— Пойдем, маленький, пойдем. Дядя хороший, он больше не будет пить, а будет, ты ему опять объяснишь, как это плохо.
— Мда-а-а, — задумчиво протянул
