Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
– Остался бы еще ненадолго. Никуда твоя справка не убежит.
– Она-то не убежит, вот только я, если еще задержусь, то буду на работе думать не о цифрах, а кое о чем другом. Извини! Спасибо за угощение.
– Как честная женщина, я должна тебе кое-что показать.
Она расстегнула пуговички, распахнула блузку.
– Что скажешь? – с торжеством спросила Маркина. – Нравится?
Если бы я был трезв, то наверняка бы опешил от этого стриптиза, но выпитая водка не дала мне времени на размышления.
– У тебя красивая грудь. Я бы даже сказал – идеальная.
– О боже, ты о чем! – Она картинно прикоснулась ладонью ко лбу. – Ты что, не видишь, что на мне надето?
Тут я все-таки смутился.
– Лифчик? – с надеждой спросил я, хотя прекрасно видел, что на Маркиной надет красивый бюстгальтер красного цвета.
– Какие же вы, мужики, тупицы! – в отчаянии простонала Татьяна. – Какой еще лифчик! Это – «Анжелика». Настоящая, чехословацкая. Ты посмотри, как она держит форму. Такой бюстгальтер – мечта любой женщины, а ты – лифчик! Ты потрогай, посмотри, из какой ткани он сделан. Потрогай, не бойся, я не укушу.
Я погладил рукой по груди, закованной в невидимые чашечки, искренне восхитился и материалом, и всей чехословацкой швейной промышленностью в целом.
– Пока ты сегодня с Аней сидел, меня в отдел женской одежды пригласили, – разъяснила Маркина. – Ты не поверишь, чего там только нет!
– Сколько такая красота стоит? – для приличия спросил я.
– Двенадцать рублей госцены и трешка сверху. Я всего три рубля переплатила, сущие копейки! На базаре «Анжелику» продают по полтиннику, но пойди найди свой размер! Я, пользуясь случаем, кучу бюстгальтеров перемерила и выбрала именно тот, который мне подходит. Тебе цвет нравится?
– Обалденно!
– Жаль, у нас в общаге похвастаться некому. Девчонки, конечно же, поймут, что эта вещь – классная, но как я им объясню, что купила фирменную «Анжелику» всего за пятнадцать рублей? Про открытку, как я понимаю, надо молчать?
– Приглашение было в отдел детской одежды, – напомнил я.
– Понятно, – вздохнула Татьяна. – Про Анины вещи скажу, что на базаре купила, родители с деньгами помогли, а про «Анжелику» придется промолчать.
Она подошла ко мне вплотную, обняла, поцеловала в обе щеки, сопровождая каждый поцелуй комментарием: «Это – за комбинезон, это – за «Анжелику», а это – от меня». Третий поцелуй был страстным, в губы. Я в ответ прошептал, что мне пора. Татьяна достала из шкафа бутылку коньяка.
– Ничем больше отблагодарить не могу. Но я думаю, мы не в последний раз за одним столом сидели?
– Конечно! – согласился я. – Если бы не эта проклятая справка…
Я еще что-то пробормотал в свое оправдание и ушел, оставив Татьяне надежду на скорое свидание. У себя в комнате я с облегчением закурил, подумал, подумал… и открыл коньяк. Беречь его мне было не для кого, а душа просила еще немного выпить и неспешно подвести итоги.
«Завод выпускает хлеб, булочки и пряники. Основная их составляющая – мука. На первом этаже висит доска достижений трудового коллектива хлебокомбината. На ней указано, что ежедневный объем выпускаемой продукции – 86 тонн. Это усредненная цифра, так как по выходным пряничный и булочный цеха не работают. Стоимость одного килограмма пшеничной муки высшего сорта в магазине – 40 копеек. На завод ее поставляют по внутренней цене, которую устанавливает министерство хлебопекарной промышленности. Предположим, что внутренняя цена – копеек 30. Мука поступает на хлебокомбинат бестарным способом, с муковозов и в мешках. В мешке 50 килограммов. Улучшение технологии производства дает экономию шесть процентов. Куда эти проценты деваются – никто не знает, но на перевыполнение плана они не идут. Если бы шесть процентов сэкономленной муки оставались на заводе, их пришлось бы складировать во всех свободных помещениях и даже во дворе, под открытым небом.
Ежедневный расход муки контролируют четыре человека: главный технолог и три технолога производств. Вся мука проходит через них, ни один грамм от учета не уйдет. За поставки муки с элеватора должен отвечать директор завода, но он переложил часть обязанностей на главного инженера.
В какой-то момент Горбаш, оставшийся замещать директора, договорился с поставщиками и предложил им нехитрую схему: шесть процентов от ежедневного объема остаются на элеваторе и идут в продажу оптовым покупателям. Кому? Да хотя бы в Среднюю Азию, где полно частников, выпекающих хлеб для односельчан.
Складывается следующая цепочка: руководство элеватора, Горбаш, главный технолог Лысенко, три технолога производств, кладовщица склада резервных запасов муки. Итого: семь заинтересованных сторон, каждая из которых должна получить свою долю с незаконно проданной муки. Кладовщице достанется меньше всех, Горбашу и руководству элеватора перепадет самый большой куш.
Предположим, что они реализуют излишки муки по бросовым ценам, по 20 копеек за килограмм. В мешке 50 килограммов, или 10 рублей чистой прибыли. Вроде бы немного, но если помножить мешки на ежедневную экономию в шесть процентов от всего оборота, то получится весомая цифра. Пряничный цех выпускает не так много продукции, зато является главным потребителем муки высшего сорта.
Сколько Татьяне полагается с каждого мешка? К примеру, всего один рубль. Сколько рублей набегает за день? А за месяц? Черт его знает, но Татьяна, не поморщившись, смогла за один вечер «занять» сто рублей в общаге, где трешку до зарплаты стрельнуть не у кого. К тому же туалетная бумага! На базаре ее не купишь, всю разбирают в магазинах с черного хода. Продавцы ее даже на прилавок не выставляют. По госцене с небольшой наценкой туалетная бумага стоит копейки, но надо знать, где ее купить и кому переплатить. Человеку с улицы такой товар не продадут. Туалетная бумага – только для своих, проверенных товарищей. «Проверенных» – значит, денежных.
М-да! Я-то думал, откуда у Горбаша деньги на новенькие «Жигули»? Оказывается, все просто: надо улучшить технологический процесс, превратить шесть процентов брака в товарную муку и найти для нее рынок сбыта. Брак, кстати, исключает из цепочки плановиков завода и бухгалтеров. Для них никакой сэкономленной муки не существует. Есть только брак, отходы производства.
Есть ли в действиях Горбаша и технологов состав преступления? Наверное, есть. С одной стороны, они расхищают то, чего по бухгалтерским документам нет, но с другой-то стороны, мука государственная. Ну и что, что они ее сэкономили. Обратились бы в областное управление хлебопекарной промышленности и попросили снизить объемы поставок или напекли бы сверхплановых булочек, которые черствели бы в магазинах.
После смерти Горбаша технологам было о чем задуматься. На место главного инженера должен прийти специалист со стороны, с другого предприятия. Вдруг он окажется принципиальным человеком и напишет заявление в БХСС? Все свалить на Горбаша у технологов не получится. При проверке им тут же зададут вопрос: «Почему вы никому не сообщили, что часть заказанной муки не поступает на завод?» Стоит одному из участников цепочки дать правдивые показания, как они тут же все друг друга уличат, никто гордого молчания хранить не будет».
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
