доспехами. Точно не похоже на дикое и яростное чудовище, согласись.
Маша кивнула, и мы погрузились в молчание. Надолго. До той поры, пока не расслышали звук нескольких летящих к нам вертолетов. Вскоре, и сами машины показались из-за горного хребта, снижаясь и заходя на посадку.
Первой из транспортника выпрыгнула Зима. Вертолет находился еще метрах в десяти над поверхностью, когда она спрыгнула вниз, но не упала на землю, а мягко на нее опустилась. Тут же широким шагом направилась к нам.
Как и в прошлую нашу встречу, она была упакована в обтягивающий черно-синий комбинезон, высокие сапоги, и плащ с меховым подбоем. Немного вычурно, как по мне, но девушке шло. Хотя, какая она, нахрен, девушка, небось, ровесница Маши.
— Здравствуй. — Зима негромко поприветствовала Скрытницу. — Рассказывай. Своими словами, доклад я уже прочла. Интересует твое видение и сделанные промежуточные выводы.
Правильные черты, строгое выражение лица, каре из снежно-белых волос и сжатые губы — что-то беспокоило всесоюзную легенду. Я в очередной раз подумал, что даже первое появление такого демона вряд ли будет достаточным основанием для столь быстрого появления Зимы здесь.
— Витя тебе больше расскажет, Люба. — ответив на приветствие легким наклоном головы, произнесла Маша.
— Тот самый переселенец? — подняла беловолосая бровь.
Я нахмурился — все в курсе, получается? Или только такие важные птицы, как Зима?
— Он. И Виктор сражался с тварью. Убил ее. И теперь у него такие глаза.
Впервые за этот разговор, Зима повернулась ко мне. Оглядела с ног до головы, поджала губы еще сильнее, как, если бы осталась недовольной увиденным.
— Тогда вы пока грузитесь. — кивнула она. — Во второй машине медик, он поможет Герману. А мы пока с Виктором-Вениамином прогуляемся до тела.
Она и мое прежнее имя знает? Ну, Окелла! Ну, молодец!
— Просто Виктор, пожалуйста. — поправил я ее. — Вениамин умер.
Ничего не ответив, криоэнергет поднялась в воздух и заскользила над землей ко входу в ущелье, где случилось побоище. Мне не осталось ничего иного, кроме, как последовать за ней. Бегом, поскольку передвигалась она довольно быстро.
— Ты знаешь, кто это был. — без вопросительной интонации произнес я, когда мы удалились от точки эвакуации почти на километр.
В моей голове разрозненные факты, догадки и идеи, наконец, сложились в единую картину. И я пришел к выводу, что союзная знаменитость тут могла оказаться только в одном случае. Если она знала, кого встретит. И желала — всеми фибрами своей души! — ошибиться.
— Хорошо умеешь читать лица. — ответила она.
Путь пошел в гору, мне пришлось еще больше ускориться, чтобы удержаться рядом с ней. Женщина же словно не заметила изменения рельефа.
— Скорее, анализировать. — поправил я. — По твоему лицу что-то прочесть нереально.
— Молодец. — похвалила она меня таким тоном, словно я был ребенком ее шапочных знакомых, прочитавшим стишок на новогоднем застолье.
— Так кто это? Сверх? Действительно, демон? Почему Маша об этом ничего не знает?
— Помолчи. — дернула она щекой. — Доберемся до места, глянем, кого ты там приголубил, и тогда поговорим.
На месте поединка ничего не изменилось. Безголовое тело демона лежало на камнях, в отдалении громоздилась куча расстрелянных спецназом монстров. Пахло падалью и морозной свежестью. Занятный коктейль.
А еще — кровь моего противника засохла и теперь поблескивала расплавленным золотом. Зима первым делом ковырнула именно ее. Я ожидал, что у нее на руке останется жидкая, уже спекшаяся жидкость, но та покрутила между пальцев застывший кусочек металла, который потом отбросила. Выглядел он, как золотой слиток.
— Где его голова? — спросила Зима, потратив несколько минут на внимательный осмотр тела. Таким, главное, тоном, будто только заметила этот факт. И подозревая меня в том, что я эту голову спер.
— Исчезла. — пожал я плечами. — Купол испарил ее.
— Купол, который погас, когда ты убил его?
— Верно.
— И ни один из вас не мог выйти за его границы, пока шел этот поединок?
— Ага.
— А как выглядела голова? Сколько на ней было роговых наростов? В каком порядке были расположены?
Далась ей это голова! Я не понимал, почему это так важно. Но прикрыл глаза, вспоминая, что видел.
— Такие бугристые шишки. Шесть… нет, семь штук. Они как бы венцом шли. Небольшие, слегка заостренные.
— Расположение вспомнишь? Равномерно располагались относительно окружности головы?
— М-да, пожалуй…
Ее вопросы окончательно убедили меня в том, что она знает об этой твари очень много. Ну, больше меня точно. И, без вариантов, уже встречалась с подобными.
— Все одинакового размера или какой-то был больше других?
— Вроде, одинаковые. — прежде, чем она задала еще один вопрос, я спросил. — Кто это был? Ты же совершенно точно знаешь о нем что-то. Уверен, даже встречалась с таким.
Зима, наконец, закончила кружить вокруг мертвого тела. Повернулась ко мне, пристально глядя в глаза. На лице ее не дрогнул ни один мускул — непонятно было, раздражена она, спокойна или испугана. Молодая кожа и уставший взгляд.
— Знаю. — ответила она, когда я уже решил, что она так и будет прожигать меня своими бледно-голубыми льдинками. — Встречалась.
И замолчала. Невероятно бесящая манера вести разговор! Я сейчас должен что-то спросить? Или из нее пытками нужно правду вытягивать? Ладно, зайдем с другой стороны.
— У меня нет допуска, чтобы получить правдивый ответ на прямой вопрос?
— Уже есть. — вздохнула она и присела на камень.
Это была первая эмоция, которую проявила криоэнергет. Усталый вздох человека, который настолько задолбался затыкать дыры, что готов опустить руки. Пальцы женщины бездумно отломили еще кусочек золота от застывшей лужицы крови демона, принялись крутить его, будто побрякушку.
— Есть. — повторила она через некоторое время. — Как-никак ты у нас от крови Барона причастился.
От кого? Барона? Какого еще барона? Что за бред она несет?
Глава 20
Пока я пытался подобрать слова, чтобы произнести хоть что-то, женщина продолжила.
— Кстати, Виктор, скажи-ка? А ты ведь верующий? Мне Окелло что-то про встречу с апостолом Петром рассказывал. Это правда, что ли?
Вопрос, что называется, абсолютно не в тему. При чем тут это? Мы вроде обсуждали чудо-юдо безголовое, а не мое отношение к какой-то религии. Но, подыгрывая ей, я все же ответил.
— Не то что бы верующий. Да и не Петр то был.
