Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
смеху. Но, к счастью, Джи Хе сделала знак Кате продолжить церемонию. Она направилась к портрету, следом шел Чан Мин, а за ним Ю Джон. Он кланялся как обычно, без тени наигранности, но его лицо… Этот ехидный взгляд и сдавленные смешки: любой бы решил, что это он повесил на портрет злосчастную рамку.
Замыкая церемониальное шествие, я на мгновение задержала глаза на лице Пастора. Оскал, а не улыбка и плотоядный взгляд. В Корее говорят: «Взгляд голодного паука сам по себе ядовит». Точнее не скажешь. Сегодня выражение его лица казалось таким же, как в первый день. Конечно, все перемены в нем – странная игра света и тени. Не раз вглядываясь в черты на портрете днем, я видела одно и то же. Только по утрам, в неверном свете фонарей, его лицо как будто менялось.
Своей сегодняшней проделкой я не только разбила привычный сектантский уклад, но еще и узнала наверняка: Пастор жив. До сих пор я не могла быть уверена даже в этом. Мне вспомнились слова, сказанные однажды Ха Енг: «Мой отец тяжело болен, а я не могу помочь». Если бы я только знала тогда, о ком она говорит!
Пастор был жив, но сильно болен и находился, конечно, в «клинике». А мы – его дети – собраны здесь не иначе как для того, чтобы помочь ему излечиться. Ю Джон говорил, что мы с сестрой – лекарство, и теперь я понимала, что нужны мы, скорее всего, как доноры. Доноры крови – самое вероятное. Повязка, которую я видела на руке Кати, подтверждала эту догадку: сестра вполне могла сдавать кровь.
Моя новая теория подтверждалась и тем, что другие сектанты, посетившие «клинику» до нас, побывав там однажды, больше туда не возвращались. Катя же ходила раз за разом вот уже несколько дней подряд. Похоже, именно ее кровь подошла Пастору. До меня очередь так и не дошла. А ведь интересно, его ли кровь течет в моих жилах.
Я вспомнила о том, как валялась на нашем крыльце, порезав себе руки, Су А, как угощала меня ядовитыми ягодами Ха Енг… Видимо, известие о том, что они не смогут помочь Пастору, заставило их сознание помутиться. Теперь и ненависть Чан Мина нашла объяснение: он завидовал нам с сестрой с самого начала, а все потому, что и сам не подошел как донор.
С Ю Джоном тоже, кажется, стало яснее: возможно – и даже наверняка – я нравлюсь ему так же, как и он мне. От одной мысли об этом все внутри наполнялось теплом, но ему суждено было раствориться в холоде, окутавшем меня вместе со следующей мыслью: он мой брат. Целуя меня, он, похоже, забыл об этом. Или предпочел забыть. Его перекошенное отвращением лицо… Теперь я понимала его. Влюбился в сестру. И мучается теперь так же, как и я. В горле комом встали слезы. Нельзя думать об этом! Нельзя раскисать!
Но заставить себя не думать о Ю Джоне было непросто. Как бы я ни старалась переключиться на другое, даже более важное, мысли возвращались к нему. Когда я уеду отсюда, забыть его будет проще. Должно стать проще…
Я мялась под дверью административного корпуса, делая вид, что ожидаю аудиенции Джи Хе, но на самом деле это было лишь вторичной целью. Я хотела знать, что грозит Ю Джону.
– Ты это сделал? – взвизгнула Джи Хе так, что деревянные стены дрогнули.
– Да, – послышался голос Ю Джона.
«Что ты несешь? – мелькнуло в голове. – Совсем двинулся!»
– Зачем? – Голос Джи Хе словно окаменел.
– Ему недолго осталось. Все это знают. Так почему бы…
Его слова оборвал хлесткий звук пощечины. Потом еще и еще раз.
– Не думай, что он не узнает, – прошипела Джи Хе.
– Он знает, – в голосе Ю Джона все еще звучала смешливость.
– Будь моя воля, я бы вышвырнула тебя отсюда!
– Нуним, у вас ее нет.
Молчание, и я, услышав приближающиеся за дверью шаги, едва успела соскочить с крыльца. Ю Джон вышел, не попрощавшись, и, не взглянув на меня, двинулся прочь. Выждав пару секунд, я постучала и, не услышав ответа, вошла.
Джи Хе сидела за столом бледная, с всклокоченными волосами. На ее лице читалось: «Час от часу не легче!» Но я ведь и явилась только для того, чтобы облегчить ее страдания.
– Онни, я знаю, что на сегодняшний вечер еще не запланирован мастер-класс, – залепетала я, будто ничего не случилось. – Я виновата, что до сих пор не успела с докладом, но чувствую, что мне как новичку нужно больше времени, чтобы сделать все достойно. И вот… Я могла бы устроить сегодня мастер-класс по русской кухне. Я приготовлю на всех и расскажу, что и как делается. Мне так хочется, чтобы ребята узнали побольше о стране, где я родилась.
Мне самой было тошно от приторного звука собственного голоса, но я не зря старалась. Джи Хе, до сих пор безразлично глядевшая мимо меня, вдруг встрепенулась, словно сбросив наваждение.
– Прекрасная идея, Рая, – ответила она вполне добродушно, – спасибо тебе за эту инициативу и за вклад в жизнь общины.
Она казалась искренней, и мне вдруг стало жаль ее. Бедняжка, крутилась днями и ночами, чтобы укрепить связь между детьми основателя секты. А его наследники все как на подбор ненавидят друг друга, да и его тоже. Весело, в общем.
Вернувшись в ханок, я обнаружила, что порог вновь утыкан иглами, но на этот раз даже не разозлилась. Плевать на все, пусть делают что хотят! Кто бы ни развлекался таким образом, он здорово отстал от жизни и, похоже, не понимал, что меня этой ерундой не проймешь. Теперь, когда я знала гораздо больше, чем еще сутки назад, действовать надо было быстрее, не отвлекаясь на всякие пустяки.
Готовиться к ужину я начала почти сразу после обеда. Да Вун выделила мне продукты, но нужно было кое-что еще. Снотворное. В медпункте не осталось ни одной упаковки: видимо, все забрал Чан Мин. Он добавлял его в ужин Сальджу, и уже пару ночей мы не слышали воя.
Собирая вещи для прачечной, я перерыла комнату Чан Мина – хорошо еще, что он ушел за хворостом. Ни одной упаковки. Он что, с собой таблетки носит? Такого я не ожидала. Спросить у него – значит дать прямую подсказку о том, что ждет их вечером. Так нельзя.
Я кромсала овощи и чистила картошку к ужину, думая только о том, что, если не раздобуду снотворного, мне останется лишь накормить
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
