«Издевается, что ли? Да мне кусок в горло не лезет!»
Когда к ним подошла приветливая девушка-официант, Виктор Эдуардович озвучил свой заказ: пельмени, картофельная запеканка с говяжьим языком, грибами и сливками, черный чай с лимоном и сахаром. А также сырники со сгущенкой. Искренне завидуя его аппетиту, Белова ограничилась двойным капучино и обычным тирамису. Однако Макарова ее выбор не устроил от слова совсем. Грозно нахмурившись, преподаватель велел официанту принести все ранее озвученные блюда в двух экземплярах.
— Не нужно, — попыталась отговорить его Лена, — я не голодна.
— Ничего страшного, Белова, — прилетело в ответ. — Аппетит, как известно, приходит во время еды. Ты же меня… накормила? И я в долгу не останусь!
«Ой, мама! Кажется, начинается!»
Прекрасно понимая, что спорить с ним сейчас бесполезно и даже опасно, девушка тяжко вздохнула.
И замолчала, внезапно… прикусив себе язык. Причем в буквальном смысле слова. Она так яростно стиснула зубы, пытаясь удержаться от протестов и колкостей в его адрес, что со всей дури цапнула саму себя. От боли из глаз искры посыпались. Во рту появился стойкий металлический привкус.
Вскрикнув, Белова часто-часто заморгала, пытаясь не разреветься, и принялась активно обмахивать лицо ладонями. Виктор Эдуардович отреагировал мгновенно. Придвинувшись вплотную (до этого он сохранял между ними приличную дистанцию, несмотря на общий диван), Макаров стиснул ее подбородок, вынуждая смотреть строго на него.
Прямо в каре-зеленые посоловевшие глаза, подернутые поволокой.
— Что случилось? — поинтересовался недоуменно и встревоженно.
— Все нормаль…
— Белова!
— Ничего страшного! — призналась Лена, буквально утопая в его странном, стремительно темнеющем взгляде. — Просто язык прикусила… случайно.
— А говоришь, не голодная! — хрипло усмехнулся преподаватель, будто неосознанно поглаживая уголок ее губ большим пальцем. — Дай посмотрю!
Она ошарашенно уставилась на мужчину, силясь понять, а не ослышалась ли часом?
Нахмурив брови и прочистив горло, Белова уточнила срывающимся от напряжения голосом:
— Что, простите?
— Покажи, где болит!
— Но…
— Давай-давай! Я должен убедиться, что рана несерьезная!
Виктор Эдуардович произнес последнюю фразу очень строго.
Тоном, не терпящим каких-либо возражений.
«Боже, что я творю? Я совсем с ума сошла?»
Всячески игнорируя голос разума, Лена смущенно улыбнулась, но все же незаметно для окружающих игриво продемонстрировала ему кончик своего языка. Макаров тоже улыбнулся. Хищно. Плотоядно.
Затем вдруг взял… и прихватил его своими зубами чуть выше поврежденного места.
Нежно лизнув ранку, он отстранился.
— Не переживай, детка! До свадьбы заживет!
И Белова чудом не лишилась рассудка от чувственности момента.
Ее точно парализовало в тот самый миг. Точно током шарахнуло.
Сердце отчаянно трепыхнулось в груди, и воздух махом вышибло из легких.
— Зачем вы это сделали? — прошипела Лена, задыхаясь от волнения.
Преподаватель встрепенулся, резко дернул головой, словно таким образом пытался свое затуманенное сознание прояснить или мозги себе вправить.
— Кхм! — громко хрустнув позвонками шеи, он поднялся на ноги. — Извини!
Ничего не объясняя, Виктор Эдуардович разместился на противоположной стороне стола.
И лишь немного отдышавшись, задумчиво изрек.
— Да! Здесь полегче будет! На расстоянии…
К невероятному облегчению, именно этот момент выбрал официант, чтобы принести их заказ. Пользуясь случаем, Белова попросила еще стакан воды и протянула физруку активированный уголь.
— Я не знаю, поможет ли… но попробовать определенно стоит!
Измученно кивнув, Виктор Эдуардович выдавил в горсть целую пластинку черных таблеток и закинул все их в рот, обильно запивая жидкостью. Пару секунд он просто молчал, буравя Лену острым, как лезвие бритвы, взглядом. Наконец, тяжело вздохнув и пожелав ей приятного аппетита, Макаров жадно накинулся на еду. Белова же не притронулась даже к кофе. Пытаясь хоть немного раскрепостить атмосферу и поддержать беседу, она осторожно поинтересовалась, начав издалека:
— Вкусно?
— Съедобно.
— Злитесь на меня?
— Ешь!
— Ну, скажите! Злитесь или…
— Да! Очень!
— Это… как-то отразится на моей успеваемости в университете?
— Нет.
— Значит, и отработки по физкультуре засчитаете?
— Нет!
— Почему? Я же сделала все в точности, как вы велели!
— За исключением одной крохотной детали, Белова.
— Вот ведь… засада!
— Как тебе вообще такое в голову пришло?
— Весьма неожиданно!
— Не огрызайся, Лена! Мне ничто не мешает наказать тебя прямо здесь!
— Я всю ночь не спала из-за вашего дурацкого печенья! И все зря, получается?
— Скажешь, зачем подсыпала мне эту дрянь — так и быть, засчитаю.
— Все спонтанно получилось. У нас дома просто не оказалось слабительного!
— Слабительного? — мужчина ошарашенно присвистнул. — Так я еще малой кровью отделался? Коварная девчонка! Мне теперь ходить и оглядываться? Опасаться твоих новых выходок?
— Нет, конечно! Не переживайте! — искренне заверила его Лена. — Я прекрасно помню, чем закончился наш разговор, до того как на нас обоих подействовало это дурацкое печенье. Параллельные прямые и все в этом роде. Обещаю не вмешиваться в вашу личную жизнь и никак не осложнять вам работу!
— Хм! Интересно!
— Очень! Очень интересно! Так… может, все же засчитаете отработку?
Виктор Эдуардович наблюдал за ней с легким прищуром.
Так пристально смотрел, будто душу ее рентгеном насквозь просвечивал.
— Засчитаю! — произнес он наконец. — Но в обмен на одно мое желание!
Лена замерла под его взглядом, точно кролик перед удавом.
— На какое? — прошептала она еле слышно, оглушенная ревом своего пульса.
— Узнаешь, когда время придет.
— Но так же нечестно!
— А куда деваться? — в привычной манере хмыкнул мужчина. — Жизнь — штука несправедливая! Или ты не знала?
— Вы сейчас ведете себя, как последний коз…
— Манеры, Белова! — строго осадил ее преподаватель. — И ешь давай!
