Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
и мамы, конечно же. А мы так, бледное подобие, призраки их блинов, холодцов и прочих разносолов.
– А ты философ, – сказала Любава. – Я тогда призрак винегрета. Мама делала его таким, каким я больше никогда его не пробовала.
– Я утка, – подала голос Роза, – утка с яблоками…
– Вареник с картошкой, – представилась Галя и вдруг засмущалась, – тьфу, вареник какой-то.
Толик прижал ее к себе и поцеловал в кончик носа.
– Пора наливать, – сказал он, взглянув на экран мобильного, – скоро Новый Год.
– Алексея нет, – отметила Роза, – нехорошо без него.
Леха Вольник ворвался во двор в сбитой на ухо бороде деда мороза и с огромной картонной коробкой в руках.
– Хо-хо-хо, – заорал он, – наливай, друг! У Санты тут дело!
– Салюты!!! – завопила Любава и понеслась к коробке, ног не чуя. – Лешка, волшебник!
Коробку окружили, рассмотрели, распаковали, и Вольник, взявшись за роль пиротехника, унес ее подальше, к забору.
– Полночь! – закричала Галя. – Берите стаканы, быстро! Все загадываем желания!
Лешка поджег фитили и побежал по сугробам обратно. Ему вручили стакан с шампанским, и тут грянуло.
С Новым Годом! С Новым Счастьем!
Любавино лицо, то розовое, то серебряное, то золотое, горело детским восторгом. В небе расцветали розы, вихри, морские звезды и лились фонтаны искр!
Роза с улыбкой наблюдала за ней. Галя, раскрыв рот, прижавшись к Толику, тихо шептала желание.
О чем думает в полночь Нового Года женщина?
Удался ли салат оливье?
Не слишком ли эта красная помада?
Много не пить, кот дома один?
О, нет-нет, все это лишнее, все это мимолетное. В главную ночь года женщина влечет за собой Время вперед. Это ее силами, ее мечтами и желаниями снова и снова возрождается мир, под ее шепот засыпает, утихая, горе. С ее улыбкой возвращается, воскресая, душа. Под ее надзором несутся годы: каждый в своей жизни помнит этот взгляд – Матери, Бабушки, Подруги, Той, что воспитала, Той, что была рядом.
И в Новый Год женщины словно замирают, на ощупь пробуя глубину приходящего Времени, и его волны – на прочность, – выдержат ли груз забот, хлопот, мечтаний, желаний, стремлений?
Ссыпаются с верхушки неба последние звезды фейерверка. Тают по сугробам искры.
Любава очнулась от мимолетного погружения в волшебство, вынырнула, словно из кораллового рифа, где ее окружали все краски природы, и вернулась в заснеженный свой двор.
Кролики жевали сено, Роза и Вольник жевали мясо и хохотали. Толик жонглировал шампурами вместе с кусками мяса на них, на отлете, по-гусарски, держа стаканчик с шампанским.
Любава подсела к Гале, вместе с ней укрылась старым бушлатом.
– Свадьба когда? – спросила она у подруги. – И кого я там играю?
Галя ничуть не удивилась вопросу: все знали, что мужчина ей нужен строго брачноориентированный.
– А никого, я тебя как гостью позову, а не как тамаду или там… бабу ягу.
– Какая свадьба без бабы яги?
– Взрослая. Люба, а ты завидовать будешь?
– Нет. Постельное белье подарю.
– Ой, только не это, у меня горы, эвересты этого постельного белья. Лучше подари нам кроватку.
– А ты что… уже?
– Нет, но я обо всем думаю заранее! Розовую, с бортиками в бантах. Родится у меня девочка, красивая-красивая.
– Лучше парня, – сказала Любава, – мы, девочки, все какие-то… горя хлебнувшие. Жалко рожать девчонку в такую нездоровую атмосферу. В садике обидчика по голове не тресни, девочка же. В школе отличницей будь, ты же девочка, в институте красный диплом получи, ты же девочка, а после свадьбы свой диплом на полку засунь и забудь, ты же мать и жена. Будь красивой, худой, спортивной, интересной, мозги не трахай, вари борщи, рожай детей, при этом зарабатывай и лишнего не проси; в постели соглашайся на все, а то уйдет, не болей, а то уйдет, не толстей, а то уйдет; везде культ штанов, а ты одна дура в юбочке, и все потому, что девочкой родилась.
– Ты не так жила, – напомнила Галя.
– А чем все закончилось? Да и вообще, с меня жизнь за халяву свое взяла, а там теперь Светка распоряжается.
– Со Светки не возьмет, думаешь?
– Она авансом проплатила, – вспомнив Светкин аборт, ответила Любава, – говорю же: все мы несчастные где-то глубоко в себе. Рожай мальчика.
– Поменьше Розку слушай. Нет, я счастливую девку рожу.
– Правильно, – сказала подошедшая Роза, услышавшая только обрывок разговора. – А то мальчику придется бубенцы года три намывать. Рабство. А что за репродуктивные планы? Совсем вас тут пришибло?
– Часики тикают, – сказала Любава. – Ты их слышишь, Роз? Тик-так.
– Нет, не слышу. – Роза допила залпом свой стакан, словно на поминках.
– Давайте подарки открывать! – позвал их Толик.
Коробку за коробкой он вручал лично, и оказалось, что со всеми угадал, подгадал верное.
Розе – красивейший ежедневник в кожаном переплете, Любаве – шарф цвета молодой травы, удивительно ей пошедший, а свою коробочку Галя открывала очень долго, потому что ее он уложил как матрешку: в большой оказалась поменьше, и еще меньше, и так до самой маленькой, бархатной.
Все головы склонились над этой маленькой коробочкой, которую Галя задумчиво взвесила на ладони. Неужели оно? Так быстро?
Щелк. Коробочка открылась. В атласном гнезде лежала брошь-камея. Старой работы, из пожелтевшей слоновой кости, тончайшей резьбы.
– Это мамина главная драгоценность, – сказал Толик, немного запинаясь от волнения. – Эту вещь еще ее мать сберегла, когда семью раскулачивали. Передается она в семье дочерям, сестрам и женам. Моя мама просила тебе подарить, Галя. Она говорит, ты ее от смерти спасла, что ты ее из леса вывела – она якобы твой голос слышала.
– Толик, как же я могу это взять? – спросила Любава. – Ты же сам сказал: дочери, сестре, жене…
– А мы поженимся, – быстро ответил Толик. – Если ты согласишься. Но ты пока ведь несогласная?
– Самое странное предложение, что я видела, – на ухо шепнула Любава Розе.
– Балбес, – невозмутимо, в полный голос ответила Роза.
– Я пока несогласная, – лукаво улыбнулась Галя.
– Но камею возьми, – попросил Толик и сомкнул ее пальцы вокруг броши. – Никому другому ее подарить невозможно.
Вольнику взгрустнулось. Эти разговоры навеяли на него воспоминания: вот его мать, щуря близорукие глаза, вместе с ним, маленьким, читает надпись на коробке с советским конструктором. Она подарила ему эту коробку на Новый Год: винтики, шпунтики, чего там только не было!
Вместе с ней они читали инструкцию до утра и собрали подъемный кран, который работал по-настоящему!
Сонный, он уснул прямо на ковре, возле этого крана, и сквозь сон чувствовал, как материнские руки подняли его и перенесли в мягкое и уютное – на кровать, под одеяло.
От воспоминаний стало горько в горле,
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
