Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
помочь тебе, хочешь?
Любава терзала в руках ватный снежок. Она старалась не смотреть на Фаину, а за ее спиной молча и бесстрастно стоял Виктор. Он даже отвернулся и во время речи жены принялся копаться в книгах на полке, то одну, то другую вытягивая за корешок.
Фаина уловила взгляд Любавы, дернула ее за краешек костюма.
– Может, вот? – она поспешно вынула из ушей сережки. – Это бриллианты. Возьми.
– Любава, ты в порядке? – это Галина голова просунулась в дверь. – Нам пора выступать.
– Мне пора выступать, – сказала Люба и протиснулась мимо Фаины, между стеллажами и, конечно же, застряла филейной частью Бабы между Виктором и открытой дверью.
Он повернулся и мягко подтолкнул ее под зад.
– Ах он, сволочь, – зашептала Галя, подхватывая Любу под руку и увлекая ее по шумному, наполненному детьми коридору. – Люба, каков он! А она!
– Ты подслушивала?
– Конечно.
– Ох, Галя…
– Ничего, дорогая моя, жизнь мельница – все перемелется…
Головокружительно огромная елка надвинулась на Любаву, замельтешили зайцы, полетели снежки, словно белые птицы, и дети окружили Снежную Бабу, взяли ее в кольцо, принялись вращать по залу, и кончилось все только тогда, когда Снежная Баба упала на пол и ведро скатилось с ее головы. Дети смеялись, для них представление не заканчивалось ни на минуту, и только когда Баба исчезла в медкабинете вместо леса, старшие порешили между собой, что Снеговичиха набралась.
Глава 12
Как горит Феникс
1
Кролики жевали новогодние огурцы, листья салата и все, что осталось от грандиозного кухонного действа, традиционного на Новый Год: Галя и Роза приехали заранее и отобрали у Любавы ножи.
– Тебе колюще-режущее не положено, – сказала Роза, – вон, жмякай мячик.
– Дай хоть хлеб порежу, – ярилась Любава, проникая под ее локоть, пока Роза кромсала крупными кусками огурцы, колбасу, вареную морковь и все, что ей подкладывала Галя.
Сама Галя создавала из сыров и сервелата кружево, раскладывала на старом блюде с каемкой васильков.
– Не хочешь жмякать мячик – жмякай сюда майонез, – ответила Роза, подталкивая к ней большую кастрюлю с оливье.
– Пахнет, как в детстве!
– Дааа, – протянула Галя, – а еще мандаринами… Мандарины я, девочки, страсть люблю, килограммы съедаю. А вы знаете, что мы со своими салатами уже прошлый век? Сейчас так не модно и не полезно. А если слоями и на терку – так посмешище.
– А что модно? – осведомилась Роза.
– Форель на гриле. Веточка розмарина, капля оливкового масла. На гарнир пюре из цветной капусты. Спаржа.
– Я так не смогу, – сказала Роза, – я пожрать люблю.
– Давайте по старинке, с салатами, – вмешалась Любава, – я форель и спаржу люблю, но когда вот это все настрогаешь, чувство, что мама подарок утром под елку положит…
Мама Валечка, где же ты, может, покажешься дочке хотя бы еще разок? В честь праздника?
– А где елка? – спросила Галя. – Игрушки я привезла.
Попугай, сидящий на плече Розы, вдруг вытянул хохолок и заорал. В ответ ему засигналил на улице джип Вольника, Галя кинулась к окну.
– Застрял, – сказала она.
Роза сунула в рот кусок колбасы и тоже встала смотреть, как Вольник тащит из джипа упирающуюся пушистую сосну.
Любава, воспользовавшись случаем, резво покрошила в оливье еще одно яйцо. Потом присмотрелась к Розе: давно она не видела, чтобы на смуглом скуластом лице цвел румянец.
Но Роза умела держать себя в руках: когда она вернулась к столу, румянца как ни бывало.
Галя побежала встречать сосну, впустив в кухню клубы снежной пыли.
Во дворе слышались голоса: разбирались, куда поставить, как украсить.
– Горшков еще приедет, – сказала Роза, – и можно будет начинать. Мясо он обещал нажарить, мангал привезет. Давай тару под салаты, попру на улицу…
– Роза, – тихо сказала Любава, – секретничаешь?
Роза нахмурилась.
– Нет, – ответила она, – я от тебя ничего не прячу, не думай.
– К тебе Лешка подкатил?
Роза плотно сжала губы и ответила не сразу.
– Мне за тобой присматривать надо, – нехотя ответила она, – не до шур-мур. А то поперлась мадамка без меня в детский дом под елку плясать и в обморок там грохнулась. А все почему? Потому что меня не позвала. Я бы тому козлу кроличьему отшибла рога лопатой. И поехали бы мы домой пить чай с конфетами.
Любава закрыла глаза и прижалась в теплому Розкиному боку. Так, с закрытыми глазами, под светом домашнего абажура и окруженная знакомыми запахами соленых огурчиков, ветчины и мандаринов, она вдруг подумала: «Мама».
И стало легче, намного легче, словно вынули из сердца тупую иглу.
Роза зашевелилась, неловко обняла Любаву одной рукой.
– Мама, – пропищала Любава и залилась слезами.
– А ну, – Роза вытерла ей лицо краем своей праздничной блузки.
– Не надо из-за меня отказывать Лешке, – прорыдавшись, попросила Любава. – Я же не маленькая…
– Не сморкайся в блузку! И советы не раздавай. Сама разберусь. Смотри, Горшков приехал на Галькином корыте. Надеюсь, мясо не забыл.
Веселый Толик Горшков не только не забыл мясо, он привез сверх обещанного три бутылки шампанского и целый пакет свертков из подарочной бумаги, аккуратно подписанных ручкой.
Это были подарки, и Вольник, который не привез ничего, кроме елки, глубоко задумался, потом уселся в машину и куда-то укатил.
Во дворе, покрытом серебряно-синим снегом, поставили стол и лавки, накрытые старыми тулупами и пледами.
Толик соорудил мангал и тихонько ворошил созревающие угли, запуская в темноту легкие красные искры. Галя Весенняя обнимала его со спины, с блаженным выражением на нежном русалочьем лице. Белая меховая шапочка покрывалась снегом, воротник ее пальтишка тоже, но она не шевелилась, словно спящая, и видела, судя по улыбке, самые нежные и красивые сны.
Любава, присевшая на лавку со стаканчиком чая, наблюдала за ней без зависти, но с грустью: ведь могла бы и она, Любава, не торчать тут как баба на чайнике, в гордом одиночестве, а тоже обнимать своего мужчину – ей представился Виктор, запах его кожи, нажим губ в поцелуе, и под ногами открылся водоворот, уносящий в легкое головокружение… Или это просто завьюжило?
Возникло другое видение: рыжеволосая Фаина в бриллиантах, словно Медной горы Хозяйка, швыряет драгоценные камни под ноги Любаве и хохочет.
Любава тряхнула головой, видение рассыпалось на искры, а хохочет, оказывается, Галя.
К маленькому домику Любавы близилась полночь.
Черное небо в белых хлопьях снега поднималось все выше. Толик приготовил первую порцию шашлыка, от него валил пар. Роза жевала-жевала и одобрила наконец:
– Умеешь, – сказала она. – Хотя мой папа лучше делал.
– Папы всегда лучше делают, – сказал Толик, –
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
