— Как дела с бат-мицвой? — Элль усмехнулась. — Собираешься вызвать Мону к чтению Торы?
Если честно, я еще не думала о роли маминой подруги на празднике.
— А Губерман? — не унималась Элль. — Он разделит с тобой расходы?
— Ну… — Я возьму деньги у Брюса Губермана не раньше, чем снова прыгну к нему в постель. — Мы что-нибудь придумаем. Все образуется.
Несколько минут мы лежали молча.
— Как по-твоему, мы действительно станем такими, как мать? — снова подала голос Элль. — Обвисшими уродинами?
— Элль, — ласково крикнула мать из соседней кабинки, — я все слышу!
— Мама отлично выглядит, — твердо произнесла я.
— Ничего подобного, — отрезала Элль. — Ей надо сделать подтяжку.
— Разве получисты верят в пластическую хирургию? — удивилась я. — Может, маме достаточно вообразить себя подтянутой?
— Слишком поздно.
Элль сделала груди, подбородок и лоб еще до того, как уверовала в свою новую философию. Не говоря уже о полугодовом курсе лазерной эпиляции, который закончился всего за пару недель до выхода книги «Что увидишь, то получишь».
— И что же ей надо подтянуть? — поинтересовалась я.
— Все! — откликнулась Элль. — Снизу доверху!
— Я слышу! — повторила мать.
— Тише, — прошептала я.
Массажистка приподняла на нас простыни и попросила перевернуться.
— Я хочу спросить тебя кое о чем. — Я понизила голос. — Это личное.
Элль схватила меня за скользкую от массажного масла ладонь.
— Ах, Кэнни. Ты не чувствуешь прежней свежести?[71]— пошутила она.
Я покачала головой, но сестра не обратила внимания.
— Тебе нужен женский совет! — воскликнула она. — Кэнни, я тебе помогу! Ты хочешь похудеть? — Она сделала паузу. — Или у тебя проблемы в постели?
— Мне не нужен совет, — поспешно отозвалась я. — Мне нужно…
Настал момент истины.
— Мне нужно, чтобы ты мне кое-что одолжила.
— Что? — удивилась Элль.
— Прошу прощения, дамы, — вмешалась моя массажистка. — Пора делать обертывания.
И она стала объяснять суть процедуры. Не могла подождать немного! Итак, нас обмажут экстрактом ивовой коры, обернут серебристыми термозащитными одеялами, как картошку в фольгу, выключат свет и оставят впитывать полезные вещества всеми порами. Массажист намазал лосьоном ноги и руки Элль, обернул сестру одеялом, словно буррито, и положил ей на глаза мягкую подушечку. Массажистка проделала то же со мной.
Наконец свет погас и в комнате воцарилась тишина, если не считать шелеста одеял и хора над головой. Мы лежали на спинах, не в силах пошевелиться.
— Денег у тебя и без меня хватает, — рассуждала Элль.
— Верно.
— Одежда?
Ха!
— Не-а.
— Аксессуары? Накладные пряди? Старые номера «Вог»?
— Мы с Питером хотим завести ребенка, — начала я. — У меня есть жизнеспособные яйцеклетки, с его спермой тоже все в порядке, так что… гм. Ладно. Нам нужна суррогатная мать.
Я умудрилась повернуть голову, высвободить одну руку и схватить сестру за плечо.
— Было бы здорово! Ты могла бы переехать к нам до рождения малыша…
Элль села, чуть не съехав с покрытого клеенкой стола.
— Чего-чего ты от меня хочешь?
— Я думала, может, ты решишь… ну, знаешь… помочь нам.
Ее подушечка свалилась на стол. Даже в полумраке я видела, как раскрылись глаза Элль.
— Я должна буду переспать с твоим мужем?
— Нет! О боже! — Я вдохнула побольше воздуха — Оплодотворенное яйцо просто впрыснут тебе в…
— Что? Когда? Сейчас?!
Элль соскочила на мозаичный пол и начала выпутываться из серебристого кокона. Я запоздало вспомнила, что спа-салон расположен в одном здании с врачебными кабинетами, чтобы ухоженные филадельфийские дамы могли колоть ботокс или отбеливать зубы между массажами и скрабами. Наверное, Элль заметила пару белых халатов по дороге из раздевалки в бассейн и решила, что джакузи и массаж — прелюдия к оплодотворению в духе «Ребенка Розмари».
— Успокойся! — прошептала я.
Массажист приоткрыл дверь и обнаружил, что я по-прежнему нахожусь на столе, в то время как полуголая Элль скачет по комнате и пытается содрать одеяло, точно новорожденный птенец скорлупу.
— Дамы, у вас все в порядке?
— Все отлично, — заверила я и тоже спрыгнула на пол.
— Элль, не надо так переживать!
После долгих уговоров красная и задыхающаяся сестра позволила массажисту снова завернуть ее в одеяло и водрузить на стол. Я легла рядом.
— Полагаю, твой ответ — нет? — на всякий случай спросила я.
— Точно, — сказала Элль. — Простоя… в смысле, не обижайся, Кэнни, но я не хочу беременеть. По-моему…
Сестра умолкла и принялась разглаживать складки одеяла.
— Что по-твоему?
— По-моему, мы вообще не созданы для материнства. Ну, знаешь. Столько всего…
Она хлопнула ладонью по столу, как бы подразумевая развод родителей, предательство отца, мамин переход в стан лесбиянок на старости лет, весь этот бред.
— Но я подумаю.
— Ты не обязана…
— Нет, я подумаю.
— Тебе надо прочесть «Что увидишь, то получишь», — в тысячный раз произнесла Элль.
Я катила тележку по овощному отделу магазина натуральной пищи, который только что открылся через дорогу от маминого ранчо. Мы отправились в него после спа, намереваясь закупить продукты для традиционного маминого пасхального пира. Беспристрастного, политкорректного, бесполого седера, на котором Бог зовется Могуществом, а Мариам упоминается не реже Моисея.
— Зачем?
Я взяла кисть винограда, пакет золотисто-алых вишен и упаковку крупного желтого изюма для фруктового компота. Мать заохала, словно от боли.
— Что случилось? — удивилась я.
Она молча указала на ценник.
— Мама, но это же вишни! Могу себе позволить!
— Не обращай на нее внимания, — посоветовала сестра. — Прочти книгу. Может, если ты вообразишь желаемое…
— Мысль интересная, но не уверена, что смогу наворожить себе новую матку.
— Да, пожалуй, — согласилась Элль. — Тогда попробуй представить конечный результат. Ребенка.
