class="p">– Дозволь, княже, мне теперь за женой съездить, – в присутствии кучи народа, после такого подарка, Алексашка не должен отказать, не сможет. Но князь:
– Вот об этом я и хотел с тобой переговорить, Робша. Пойдем в баньку, все натоплено. Там и потолкуем.
По бегающему взгляду князя Олексич понял, что ему опять придется сражаться с прихотями правителя. Отпускать его никто не собирался. «Да, чего ему еще нужно?!» – кипел внутри Демьян.
Княжеская банька была хороша, парила чистым паром, голову кружил аромат пряных трав. Лежи расслаблено да радуйся жизни. Но Демьяну не лежалось, он все ждал, когда же князь изволит говорить. С удивлением Олексич заметил, что Александр нервничает и тянет с началом разговора. Это было на него не похоже. Что могло стрястись?
– Не томи, княже, – терпеть молчание дальше боярин уж не мог.
– Послушай, Демьян, у нас тут такое произошло, пока тебя не было…
– Да, знаю, Ахматову дружину перебили.
– Не то, Робша, не то. Олег от хана вернулся, – Александр плеснул воды из ковша, поднимая новое облако тягучего пара.
– Встречались? – насторожился Демьян.
– Брат ездил. Олег в ярости, орал на Святослава, разбойником обзывал. Да, так в глаза ему и кричал своим писклявым голоском, мол, тати вы лесные. Очень зол, что мы на людей Ахматовых напали.
– Да есть от чего, – не сдержал усмешки Демьян.
– И ты с ним за одно? Молчишь? Да, знаю, тоже осуждаешь. А вот брат кричит, что то наши вороги, а значит правда за нами!
– Какая правда, усобицу начинать?
– Не мы первые к усобице шагнули. Олег нос дерет, ханом Телебугой обласканный приехал. Повздорили они со Святославом, крепко повздорили. А на днях ко мне верный человек прискакал…
– Наушник.
– Называй как хочешь, – Александр раздраженно дернул плечами. – Говорит, Ефросинью спешно замуж отдают за Глуховского княжича, на Красную горку уж венчаться повезут. Мою Фроську за этого урода!
– Да не урод он вовсе, говорят, лицом пригож, – ляпнул Демьян и тут же прикусил язык.
– Хоть Иосиф Прекрасный, мне до того дела нет! – взорвался князь. – Мою невесту за другого! Робша, ты ее для меня умыкнуть должен.
Демьян округлил глаза:
– У Олега Рыльского дочь воровать станем? Да такого промеж князей еще не было, опомнись! Это ж война.
– Так и знал, что так скажешь, праведник, и как по земле грешной ходишь, с таким грешником как я в одной бане сидишь? – Александр накручивал себя все больше. – Агашку свою умыкать собирался?
– Ну, собирался, – нехотя признал Олексич.
– То-то же. И плевать тебе было, что в гостях мы, что милостью рязанцев живы в лесах дремучих. Хочу девку, и все тут. Тебе можно, а мне, значит, нельзя?!
Демьян потерялся, не зная, что ответить.
– Вот видишь! – торжествовал князь. – Робша, воровать тебе. Никому я больше довериться не могу. Миронег не так ловок, да и ворчанием плешь проест. Сулема растреплет всем, язык у него за зубами не держится. Ну, не борова же мне Коснятина посылать?
– Святослав знает?
– Знает, только сказал, ежели чего, то отпираться стане, мол, не ведал.
«Умыл руки, похоже на него».
– Я Агафью любил, а в тебе гордыня играет, – зная, что получит новый приступ ярости, все же произнес Демьян.
– Дерзишь, боярин! Откуда тебе знать – любовь али не любовь!
– С Матрешкой дочерью воротника Вороножского, княже, в баньке мылся?
– А то не твое дело! Плоть унять не смог, исповедовался уж я об том. А хороша была, – Алексашка мечтательно прикрыл глаза, – такую бы княгиню. Ладно, не об том сейчас речь. Приказываю тебе, Ефросинью умыкнуть, без этого за женой не отпущу! Жарко здесь, выходить давай.
Демьян уныло поплелся за князем.
3
Для засады выбрали густые заросли у брода чрез речушку Клевень. Это была земля уже глуховских князей, но открытые просторы под Рыльском не давали устроить надежную ловушку. К Демьяновой дружине, в которую влились и шесть окрепших воев отца, князь дал еще десяток своих ратных.
Припекало совсем по летнему, по спинам отвыкших от жары людей стекали струйки пота. Демьян, нахмурившись, вглядывался в окаем. Противное ощущение нечистой совести, творимого греха не оставляло его. «А как бы поступил отец? Сказал бы он князю «нет»? Невеста без родителей поедет, Олег опять в Орду засобирался, не иначе на Святослава жаловаться. Княжна одна, а мы нападем, испугаем девку до смерти».
– Едут, – раздался негромкий сигнал.
Демьян вздрогнул, напряг глаза. Из-за холма показался обоз в несколько телег в сопровождении всадников. «Тридцать воев, – насчитал Олексич, – многовато. Кто ж ведет?»
Дурное предчувствие не подвело, свадебный поезд вел воргольский сотник Радим. Меньше всего Демьян хотел сейчас встретить его. Как поднять руку на человека, с которым совсем недавно стояли плечом к плечу, готовясь умереть, с кем из одной братины пили?
Рядом с сотником верхом на небольшой кобылке ехала княжна Ефросинья. Уже можно было различить округлое смуглое личико. Она действительно повзрослела за эти месяцы, исчезла детская угловатость, теперь от нее исходила мягкая женственность. Девушка весело болтала с Радимом, и совсем не выглядела несчастной.
Олексич не собирался выскакивать неожиданно как вор. Он махнул рукой, и его войско выехало навстречу, перегораживая дорогу. В рыльской дружине началась суета, заблестели лезвия обнаженных мечей. Княжна испуганно спряталась за сотника.
– Демьян Олексич?! – крикнул Радим. – Вот и свиделись. Что нужно?
То, что это засада, а не случайная встреча опытный воин определил сразу.
– Невеста нашего князя у вас. Отдайте, да ступайте с миром!
– Я не знаю, о какой невесте ты там толкуешь. У нас только князя Глуховского Михаила невеста имеется, и мы ее в Глухов привезем.
– Значит, сеча будет? – спросил Демьян, уже зная ответ.
– Будет. Цепью вкруг княжны, – отдал Радим приказ – Биться!
Дружины сошлись двумя мощными волнами, раздался страшный скрежет и звон оружия. Демьян, тесня рыльцев, пытался пробиться к княжне, но путь ему преградил Радим. Они скрестили мечи. Вначале каждый бился не в полную силу, щадя противника, но сеча постепенно ожесточала, и наскоки становились все ощутимее и серьезнее.
– Помру, не отдам, – раздувал ноздри сотник.
– Не помру, так заберу, – распалялся от жара битвы Демьян.
И опять глухие удары, один за одним. Радим как более опытный и сильный воин начал теснить Демьяна, в прямой атаке он весом прижимал соперника к коню, не давая сделать нужный взмах. Тогда Олексич стал кружить, движением выматывая менее поворотливого противника. Вокруг раздавались крики, стоны, на землю падали раненые и убитые. Пролилась кровь – назад уж не повернуть, теперь они враги.
Рядом от Демьяна кубарем скатился с
