Как только за ними закрывается дверь, Камиль хватает меня за плечи и заводит за ксерокс.
— Сюда иди.
Бережно толкает меня к аппарату, позволяя упереться ладонями, и давит на спину, а я прогибаюсь в пояснице. Спускает трусы. Упирается напряженной головкой. Входит так резко, что я подаюсь вперёд.
— Ты в курсе, что бумаги вверх ногами держал?
— Неа, — слышу, он улыбается, мягко продолжая, — ничего перед собой не вижу. Как же ты заводишь меня. Ведьма.
Я встречаю эмоциональное замечание с улыбкой на губах. Подаваясь назад и подстраиваясь под заданный темп. Расставляю ноги немного шире — так на каблуках стоять удобнее. Мужские пальцы крепко фиксируют бёдра. Камиль продолжает вколачиваться в меня, а я прикрываю глаза и облизываю губы, ловя каждое движение. В следующий раз хочу почувствовать вкус его члена. Он большой и гладкий. И дарит райские ощущения.
Аппарат у нас массивный и высокий. Если девчонки внезапно высунут носы, то они, конечно, могут догадаться, чем мы занимаемся. Но в целом я всегда успею одернуть подол.
Внезапно Камиль меняет темп: обрушивая каждый новый удар, задерживается во мне на несколько секунд. Он подтягивает меня к себе и кладёт ладонь на горло, чуть сдавливая пальцы. И именно от этого острого движения, а может, от тихого шепота: «Давай, малыш, дааа…» меня укрывает с головой тёплая волна неги. Я неконтролируемо ритмично сжимаю напряжённый член интимными мышцами, а слабость плавно распространяется по всему телу.
Камиль толкается ещё три раза, отстраняется с тяжёлым глухим выдохом и изливает семя в свою ладонь.
Стараясь отдышаться, я выпрямляюсь, поправляю одежду, прислушиваясь к звукам тишины, и стеснительно улыбаюсь. Это было ОХРЕНЕННО!
Начальник чмокает меня в висок, сдавленно замечая:
— Охуеть. Блядь. Просто космос.
Сердце до сих пор бешено колотится, но на душе так светло и тепло.
— Ты точно извращенец, Алиев.
— Сейчас руки ополосну и вернусь. И если ты всё ещё будешь здесь, я тебя трахну второй раз.
Я и забыла, что тут туалет на этаже. Уверена, что Камиль шутит, но проверять не хочется. Лучше я как-нибудь в другой раз «случайно» загляну к нему в кабинет. И надо будет в очередной раз чулки невзначай продемонстрировать! Вот же у человека от взгляда на них башню рвёт! Карандашик, что ли, обронить…
Глава 29
Накануне выходных Камиль снова звал нас с Артемом к себе. Ночевать у мужчины мы с сыном не остались, конечно же. Зато чудесно провели оба выходных вместе. Мы ходили гулять в ближайший парк, обедали в кафе. Волшебно.
Артём на новом месте вёл себя очень любопытно и спокойно.
С Камилем общался свободно. У него ещё такой возраст — он всегда слушается, и его можно запросто увлечь самыми простыми вещами, такими, как вода в кастрюле или кухонные приборы в выдвижном ящике.
Когда Артём днем засыпал, мы с мужчиной болтали на кухне или заваливались на диван, смотрели кино.
Камиль такой замечательный… в спортивных бриджах, без майки, с густой порослью темных волос на груди и ласковым взглядом. Объятия его нежные, крепкие. Он вообще такой домашний. Не командир с работы, а мужчина, которому уютно дома, со мной.
Я всё присматриваюсь к его общению с моим ребёнком. Ничего такого, Камиль не слишком упорствует и не старается из кожи вон лезть, чтобы установить контакт. Если Артём просит что-то — Камиль даёт или делает, подыгрывает малышу, разрешает потрогать желанный предмет или соглашается как-нибудь помочь.
Если сын никак не реагирует на замечание Камиля, мужчина не слишком упорствует. По принципу попросили — сделал. Не попросили — не сделал. А так как Артёму всё жутко интересно, он Камиля частенько дергал даже по мелочам и невзначай перетягивал внимание на себя.
В целом, общаются мальчики нормально: спокойно, часто, дружно.
— Алин! — окликает Марина. — Сегодня Диму поздравляем! Он принёс такие пирожки! Закачаешься! Все собрались, пойдём скорее!
Ой, я, кажется, задумалась. И мне понадобилось аж пять секунд, чтобы вернуться мыслями на работу.
Глаза Марины горят лукавством. Я знаю, что Дима ей нравится. А ещё позавчера они вместе уехали с работы, хотя заканчивают обычно в разное время.
Дима, кстати говоря, начал меня тренировать вот уже… сколько? Довольно давно. И ни одного замечания не прозвучало, мол, чего это Камиль за тебя договаривается.
— …от всего коллектива дружно поздравляем тебя…
Я молча улыбаюсь, готовая чуть позже взять слово и тоже сказать тост. У нас тут почти все трезвенники, поэтому народ запивает пирожки кто соком, кто морсом. Кто особо настроен против сахара — пьют воду. Но пирожки уплетают все наши фитоняши. Моя улыбка становится шире, когда Дима обращается ко мне:
— А ты чего филонишь? Давай-давай! Налетай.
— Да нет, я же… — хочу сказать «худею», но вовремя замолкаю, потому как Дима снисходительно перебивает:
— Считай, у тебя сегодня читмил*, завтра отработаем! Ешь! — и протягивает мне тарелку.
(читмил* — день, свободный от ПП (правильного питания) — прим. автора)
Ааааа, у меня слюнки текут — съем один, ничего ведь не случится! Вон как все трескают! Ну Дима, ну надо ж так! В зал притащить пирожки и пирожные! Я сейчас накинусь на эту вкуснятину, как будто три дня не ела!
Беру с огромного контейнера предложенный пирожок и для начала нюхаю его. Просто вдыхаю этот потрясающий запах поджаренного в духовке теста. Ааааа, какой аромат! Боже, обожаю выпечку!
Только собираюсь откусить кусочек, как компания оживляется и в тренерской появляется Камиль.
— Так! Все в сборе! Отлично! Димон, — протягивает ладонь подчиненному, и мужчины ударяют по рукам, а потом ещё разворачивают ладони и толкают друг друга плечами. Во времена моего детства мальчики во дворе так здоровались. Впервые вижу, чтобы Камиль был так добродушен с подчинёнными. — Я очень коротко, убегаю. В общем, рад, что ты в нашем коллективе…
Далее следуют душевные поздравления, после чего Камиль протягивает конверт имениннику. Шутки, взрывы смеха, слова благодарности льются рекой. Я не могу отвести взгляда от мужчины. Он, оказывается, очень многогранный. И добрый. Слова действительно говорил от души, это видно было. Нас разделяет узкий стол, хоть мы с Камилем и стоим друг напротив друга. Внезапно он ловит мой тёплый взгляд, и взор его опускается на пирожок в моей руке.
Иии… брови его сдвигаются над переносицей, а он полушутливо-полусерьёзно выдаёт:
— А это что такое?
И удивленными глазами пилит мой пока не откусанный пирожок.
— Да тут ещё есть, вы угощайтесь, Камиль Абдулаевич, — заверяет Дима.
Но Камиль смотрит только на меня. Повторяет вопрос, кивая на мою вожделенную вкусняшку:
