Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
С противоположного конца площади прозвучал рог королевской стражи.
– Бежим! – крикнул Рикус.
Я побежал за ним прочь с площади, чтобы затеряться между жилыми домами. Когда звуки преследования затихли, мы направились к особняку господина Фируза. Рикус злился сильнее, чем когда бы то ни было, а я помалкивал, пристыженный неудачей. Ведь мой наставник предупреждал, что не следует строить из себя щёголя и таскаться с изукрашенным парадным оружием, а я его не послушался. Он имел право сердиться, ведь если бы не его молниеносный клинок, я наверняка истёк бы кровью прямо на главной площади Ролона.
– Ты предупреждал меня насчёт изукрашенного оружия. Но мне уж очень хотелось покрасоваться, вот я и отправился на прогулку франтом, забыв, что ты учил меня быть в первую очередь фехтовальщиком, – пробормотал я извинения.
– Пытался тебя учить, – поправил Рикус. – Я же говорил тебе, что как фехтовальщик ты мертвец. Меня взбесила не твоя неудача в этой дурацкой стычке, а то, в какое положение ты поставил господина Фируза!
– Господина Фируза?! Но я же защищал его честь!
– Ты защищал его честь? Ты? Полукровка, который только что выбрался из сточной канавы? Ты решил заступиться за честь имперского аристократа?
– Они не знали, что я полукровка. Все думают, что я имперец.
Рикус схватил меня за горло.
– Мне плевать, будь ты хоть самим маркизом Риглодом! Кодекс меченосца требует, чтобы мужчина сам защищал честь своей дамы. – И он грубо оттолкнул меня. – Ты подверг господина Фируза опасности.
– Чем я мог повредить нашему господину, защищая его честь?
– Тем, что поставил его честь под сомнение, ты, недоумок! Господин Фируз не дурак, он знает, что его жена расставляет ноги перед де Мозером, и не перед ним одним. Фактически у них нет семьи, ты же сам видишь, что он предпочитает жить отдельно.
– А почему тогда господин Фируз ничего не предпринимает?
– А что он может сделать? Корин де Мозер – мастер клинка, он родился с кинжалом в зубах. А господин Фируз – человек учёный, его оружие – перо. Если он вызовет любовника жены на поединок, то умрёт. И дело здесь не в де Мозере. Если бы не этот наглец-управляющий, нашлись бы другие обидчики, включая и явных дураков, с ухмылкой называющих его обращённым. Господин Фируз достойный человек и умён, не лезет попусту на рожон, как делают глупцы. Ты же, нападая на кого-то от его имени, не только создаёшь повод для кровной вражды, но и привлекаешь внимание к интрижке между Линией и Корином, вынуждая обманутого супруга предпринимать какие-то вовсе не желательные для него действия.
Я был до глубины души потрясён и буквально уничтожен своей глупостью. Рикус заметил это и вздохнул:
– Но не горюй, не всё так плохо, как я расписал. Ты же не сказал этому прощелыге, почему на него напал, к тому же в столице ты новичок. Я узнал в одном из его приятелей брата дамы, с которой недавно познакомился. Завтра скажу ей, что ты набросился на этого щёголя, приняв его за человека, распевавшего любовные серенады под окном у твоей невесты. Не называя имён, я распущу слух, что ты ошибся и сожалеешь об этом досадном инциденте.
Мы дошли до дома и остановились в прохладе внутреннего двора. Рикус почесал затылок и сказал мне:
– Но когда ты смотрел на де Мозера, в твоём лице было нечто большее, чем возмущение из-за интрижки Линии. Так можно смотреть на человека, надругавшегося над твоей матерью…
И я рассказал своему единственному другу всё!
После того как я закончил, Рикус позвал слугу, велел принести нам вина.
– Давай на миг предположим, что твой отец родовит и богат, но бастард даже с чистой кровью не может наследовать своему отцу, если тот официально не признает его и не объявит своим наследником. Но если бы родной отец тебя признал, ты не воспитывался бы каким-то лекарем на окраине Ролона…
– Я рассуждал приблизительно так же. У меня нет никаких прав по закону, и меня почти не считали за человека. Так что причина, по которой де Мозер хочет моей смерти, остаётся по-прежнему для меня великой тайной…
Глава 22. Нищий
Наступил новый день. Мне пришлось снять имперскую одежду и облачиться в лохмотья. Рикус нашёл алхимическую жидкость, смывшую с моих волос краску, и я снова стал эльфийским полукровкой.
– Не переживай, бастард, мы обязательно выясним, зачем де Мозеру тебя убивать.
– Интересно, каким образом? – пробурчал я.
В ответ Рикус уставился на меня так, будто я спросил, какого цвета нижние юбки его матери.
– Да очень просто! Мы спросим его!
От этих слов в моём животе распространился неприятный холодок, и я поспешил сбежать от своего безбашенного друга, чтобы приступить к процедурам вживания в образ нищего попрошайки.
Я перестал умываться и даже мыть руки. Однако быстро понял, что мне всё равно надо с неделю поваляться в свинарнике, чтобы вернуть истинное ощущение сточной канавы. Вдобавок меня постигло разочарование: люди проходили мимо и ни один из них не бросил в мою грязную ладонь даже самой мелкой монетки. Плач, всхлипывания, мольбы, скулёж – ничто не приносило денег. Я по наивности полагал, что, повзрослев в этом теле, стал ещё умнее и изворотливее, значит, и милостыни смогу собрать в двадцать раз больше, чем удавалось мальчишкой. Но не тут-то было: скоро я понял, что если и можно получить чего-то в двадцать раз больше, то это пинков и ударов хлыстом. Может, дело во мне, подумал я. Для того, чтобы стать настоящим нищим, как и настоящим аристократом, недостаточно только одежды, манеры ходить или говорить. Здесь важно и твоё самоощущение, как ты думаешь. Я уже не думал как нищий полукровка, и другие, наверное, это подсознательно чувствовали.
Присмотрев подходящий для попрошайничества уголок возле постоялого двора рядом с рынком, я решил предпринять ещё одну попытку. В гостиницах всегда можно перекусить и выпить, а сытые и хмельные постояльцы охотнее открывают кошельки. Но меня тут же прогнал взашей дородный торговец, а потом я увидел здоровенного попрошайку-имперца, разъярённого, готового перерезать мне горло за попытку посягнуть на чужую территорию.
Я поспешил прочь, решив воспользоваться советом господина Фируза. Буду слоняться по улицам среди людей, особенно эльфов и полукровок, прислушиваться и приглядываться.
Никаких больших компаний эльфов на улицах я не встретил, и мне приходилось лавировать между группами по два-три человека. Оказалось, по указу короля Калиона эльфам вообще было запрещено собираться в количестве больше трёх человек. Ослушавшимся на первый раз полагалось наказание в двести ударов плетью, причём во время экзекуции левую руку раба прибивали гвоздями к столбу. Второй раз виновных оскопляли. Даже на похоронах раба можно было присутствовать и оплакивать покойного только четырём мужчинам и четырём женщинам.
Прислушиваясь к разговорам, я уловил все оттенки отношения к имперским господам: от насмешливого презрения до тлеющей ненависти. Но о бунте разговоров не шло.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
