вернуть — его посадят.
— Что сказать твоему брату? — убито спросила я.
— Ничего. Это не его дело.
Вот мама обрадуется… Она устала вдали от меня, и Феликс будет рад вернуться к своим делам. Я набрала номер, представляя долгожданную встречу. Раньше я даже мечтать не смела, что наша семья соберется вместе. Теперь нам придется бежать, и хочу ли я всю жизнь провести в бегах, Эмиль не спросил. Просто унес, взвалив на плечо.
Глава 36
Мама смогла прилететь только через три дня.
Это время мужчины готовились. С Эмилем мы почти не говорили, хотя жили в одной комнате и спали в одной постели. Все делали механически: он вставал, я заправляла постель, варила им кофе. Семейная жизнь в аду.
Перед рейсом Эмиль посадил меня перед собой. Я отстраненно слушала спокойный голос.
— Из аэропорта пусть их заберет охрана, — сказал он. — Встретишься с ними в безопасном месте, успокоишь мать и возьмешь ребенка. Я буду ждать тебя в машине.
— Антон поедет с нами?
Вчера они делили деньги и патроны: по-братски, пополам. У меня сложилось впечатление, что наши пути расходятся.
— Он нас прикроет. Вещи ребенку собрала?
— Да.
Пока мужчины решали, как быть дальше, мне досталась чисто женская роль. Я собирала детское питание, памперсы, бутылочки. Это полностью моя забота — ничего не забыть. Это помогало отвлечься. От тяжелых мыслей, неизвестности, ожиданий. Я понимала, что мы уедем навсегда и больше я не увижу родных. Понимала, что Эмиль не отпустит нас, свою семью. И я поеду куда угодно, буду жить хоть в пещере, как бы ни сложились отношения с мужем. Как у матери, у меня нет выбора.
Может быть, вдали от города, если мы сожжем мосты, со временем все наладится, но сейчас я в это не верила.
— Мне кажется или ты не хочешь ехать? — в голосе мерещилась угроза. — Дина?
— Не знаю, — я поджала губы, боясь отвечать.
Эмиль был прав: нужно было улетать к ребенку, а теперь что — в бега с ним? С человеком, которого я люблю, любила, буду любить, а он, наказывая меня своим циничным равнодушием, убивает минута за минутой, как изощренным ядом? Наедине с ним, с его молчанием, вечным чувством вины и в полной изоляции, так мне придется жить? Это как изгнание. Погребение заживо.
— Вини себя, — вдруг сказал он. — Себя, Дина! Я от твоего любовника тебя увожу, семью свою спасаю, поняла?
Каждое слово стегало, как плетью, и я отвела глаза. Несколько раз я ловила в их обсуждениях имя Андрея. О нем говорили тихо. Где он, неизвестно. Его пытались перехватить в городе, но он исчез.
— Я говорил с ним не связываться? — он встал, распаляясь с каждым словом, и навис надо мной. — Предупреждал, кто он? Он нашу семью в покое не оставит…
Эмиль хотел добавить что-то еще, но я опустила голову. Позой сказала — руби, если хочешь. Процедив сквозь зубы ругательство, он ушел в комнату. Что-то отрывисто сказал Антону, вернулся со стопкой одежды и швырнул мне.
— Одевайся. Сейчас будешь звонить охране. Ни слова обо мне или где ты! Пусть везут их в район моих складов за город, там пересечемся.
Эмиль повернулся спиной, словно не хотел видеть меня голой. Все это время я ходила в его сорочке и сейчас, бдительно прислушавшись, что Антон делает в комнате, стянула ее через голову.
Среди одежды были бежевые брюки и блузка с поясом на талии. Простая, элегантная одежда: леди в отпуске. К этому наряду Эмиль купил мокасины — коробка валялась в коридоре. Я оделась, повыше заколола волосы и взяла телефон.
— Борис? Со мной все в порядке, не волнуйтесь, — заверила я охранника. — Вы можете встретить мою маму в аэропорту?
— Госпожа Кац! — он едва не заскрипел зубами от злости. — Где вы? Вы смотрели новости?
Он уже знает про Эмиля. Я проигнорировала вопрос. Думаю, догадается, что я с мужем.
— Встречаемся сразу, как заберете моих, — я объяснила, куда ехать.
— Я могу спросить, чем это вызвано?
— Объясню при встрече, — я сбросила звонок, кусая губы.
До зуда хотелось спросить Бориса, не выходил ли Андрей на связь. Они общались, пока я жила с ним — через мою охрану передавал мне вещи, они сообща обеспечивали безопасность. Если Андрей будет искать меня, Борис — та ниточка, через которую он может действовать. Мой телефон контролировал Эмиль, а когда мы воссоединимся с ребенком, заставит выбросить.
Но если Андрей сумел уйти от погони — залижет раны, и город вверх дном перевернет. Я помню, как он рвался ко мне, прикованный к машине. Такие чувства сами не проходят.
За час до посадки мы начали собираться.
Я повесила объемную сумку с вещами на плечо и ждала, пока мужчины скупо попрощаются. Они пожали руки, Эмиль похлопал по спине, крепко, словно меряясь силой, сжав кисть Антона. Они не стали друзьями, но кровь и порох сплотили их надежней, чем братьев. Мне тоже было жаль расставаться. Я помню, что Антон был единственным, кто меня поддержал и пошел на риск ради моего мужа, а я вытаскивала его из тюрьмы не жалея денег и связей, и заботилась о нем, пока он был в коме. Мы будем в разных машинах, какое-то время продержимся вместе, но кто знает, что дальше…
Прежде чем уйти, он с уважением мне кивнул.
— Спасибо, Дина.
— Береги себя, — ответила я.
Я остро ощутила пустоту в квартире, когда он ушел, и мы с Эмилем остались наедине — впервые за несколько дней. Словно Антон заполнял вакуум, а теперь мы очутились в пузыре неуютного отчуждения.
— Идем, — Эмиль шел первым и взял меня за руку.
Со стороны мы хорошо смотрелись: обеспеченная пара, которая собралась на отдых. Только внимательный наблюдатель заметил бы, что между нами не все гладко. Он отвел меня в серо-голубой «ситроен»: это была незнакомая машина с неместными номерами. Неброское семейное авто не было похоже на то, что Эмиль выбрал бы раньше.
Я села на переднее сиденье, бросив назад сумку, и пристегнулась. Эмиль бесшумно вырулил на дорогу, и я отвернулась к окну. Прощалась с Ростовом, прогоняя щемящую тоску… Я никогда этот город не любила, слишком много здесь встретила зла, а теперь страшно направляться в неизвестность.
За город мы добирались окольными путями. Ели в темноте качались, склоняясь к дороге, в салоне пахло хвойным лесом. Осень еще не пришла, но прохлада чувствовалась в ночном воздухе.
Меня преследовали видения, что с мамой и малышом что-то
