дорогу. В ваших глазах, несмотря на весь выпитый алкоголь, не было ни единой капли энтузиазма для вальса с очередным напомаженным джентльменом.
– Не вам знать, какие переживания мне приходится глушить спиртом, – буркнула она в ответ. – Хм, надеюсь здесь еще кому-то плохо, кроме меня.
Ноги врача слегка заплетались, из-за чего она несколько раз наступила в грязь, запачкав низ брюк и вычищенные ботинки. Увидев пятна, женщина громко ахнула и опять начала ворчать. Делала она это всегда забавно, иногда активно жестикулируя и не один раз случайно ударяя по лицу шедших мимо нее прохожих.
– Всем разойтись! – воскликнул полицейский, не пропуская мисс Дю Пьен. – Здесь не на что смотреть!
– Это тебе здесь не на что смотреть, щенок! – ответила врач и пригрозила ему пальцем, продолжая уверенно идти к телу. – Я повидала такое, что никому в кошмарах не приснится, и обезображенный труп продажной девки – это самое безобидное!
Молодой полицейский, напуганный ночным убийством и сбитый с толку бесстрашием маленькой женщины, не смог сопротивляться и полностью отдал расследование в наши руки, когда я представился.
– Она мертва, – сказал патрульный. – Проститутку убили.
– О, я вижу. Это буквально единственный возможный вариант случившегося. Полиция проявляет чудеса дедукции, впрочем, как и всегда, – ответил я, не сводя глаз с фотографа рядом с жертвой. – В котором часу было обнаружено тело?
– Час назад наткнулись, около пяти утра. Сколько до этого пролежала – бог знает. В квартале пропал свет ближе к девяти вечера, а у меня потух свой фонарь. Пришлось искать кого-то со спичками.
– Вы уходили на некоторое время с закрепленной за вами территории?
– Да, отсутствовал примерно около двадцати минут, пока не нашел неподалеку другого констебля. Затем вернулся и до пяти утра спокойно работал. Все было тихо.
– Кто нашел женщину?
– Здесь, если пройти вверх по улице, находится паб, принадлежащий главе местного синдиката. Один из его представителей спрашивал меня, не попадалась ли мне на глаза прогуливающаяся проститутка? Он выглядел взволнованным и сильно расстроился, когда я ответил отрицательно и прогнал его. Прошло совсем немного времени, прежде чем он вернулся и сообщил, что обнаружил растерзанное тело во дворе дома.
– Где бандит сейчас?
– Сказал, что пойдет в паб и оповестит о случившемся своего шефа. Скоро сюда приедут другие полицейские с санитарной тележкой для перевозки трупа, можно попросить сходить за ним.
– Отправьте их и впредь никогда не отпускайте очевидцев до полного выяснения обстоятельств.
Мужчина кивнул и остался ждать своих коллег, а я подошел к Клаудии, сидящей около бездыханной проститутки. Мне не хотелось ее отвлекать, поэтому, ожидая, пока женщина закончит осмотр и сама начнет говорить, я пытался подслушать перешептывания жильцов, вышедших из соседних домов.
Кто-то говорил, что профессия убитой подразумевала такой печальный конец, и жалеть здесь некого, кто-то ужасался, но не от вида жертвы, а от неизвестности перед личностью преступника, кто-то обвинял полицию в бездействии. Все, что они обсуждали, было бессмысленным, шаблонным и не несло ни капли пользы.
Интересные слова произнесла незнакомка на втором этаже из единственного открытого окна во всем доме. Она переговаривалась с кем-то в комнате, перевесившись через подоконник, и довольно громко обмолвилась, что некто последний раз видел жертву в сопровождении мужчины.
Когда я поднял голову наверх, чтобы увидеть, куда стучаться после обмена информацией с мисс Дю Пьен, женщина сразу захлопнула раму и занавесила шторы, будто испугалась, что сказала то, чего не следовало.
– Прошло не больше пяти часов с момента смерти, – наконец промямлила Клаудия, едва справляясь с тяжелым похмельем. – Трупное окоченение распространилось на мускулатуру лица, шеи и уже проявляется на конечностях. Тело холодное. Смерть наступила от точно такого же разреза, каким была убита миссис О’Ши.
– Вы много выпили и ошиблись, – ответил я, присев рядом с ней на корточки. – Гибель произошла по другой причине.
– По какой же?
– У нее небольшие полосчатые кровоизлияния в глазах, а на участке шеи, не затронутом предметом преступления, видна синюшная горизонтальная борозда, что говорит о предварительном удушении. Также имеется глубокая ссадина на лбу.
– Если вы еще скажете, чем ее задушили, то я куплю вам пинту пива.
Я задумался и снова, более внимательно, осмотрел верхнюю часть жертвы.
– Что же, пиво мне не особо нравится. Жду с вас ирландский виски, – ответил я и кончиками пальцев осторожно снял с платья, в области груди, длинные ворсинки. – Пропавший шарф стал приговором для этой дамы.
– Может, вам будет продуктивнее работать одному?
– Не расстраивайтесь. Все делают ошибки, – сказал я и по-дружески похлопал врача по плечу. – Убийца с силой ударил мисс Бернс лбом о забор, повалил на землю и принялся душить шарфом, затем перерезал горло.
– Зачем резать горло трупу?
– Отличительный знак, чтобы полиция точно знала, кто виновен. Вопрос в том, кто был с мисс Бернс? Клиент? Знакомый? Она добровольно пошла с этим человеком и не звала на помощь констеблей.
– Не буду даже спрашивать про то, как вы узнали, что сегодня в Уайтчепеле собирались кого-то убить и что с мисс Бернс кто-то был.
Я тихо рассмеялся и повернулся в сторону скопившихся вокруг бездельников – наверняка некоторые из них могли знать убитую и могли рассказать что-то про нее, если спросить напрямую. Больше всего меня интересовали распущенные мужчины, которые постоянно пользовались услугами дам легкого поведения.
– Вот он! – воскликнула одна из работниц, показывая на пьяницу, проходящего мимо двора. – Разбалтывал всем, что развязал язык убийце Сьюзен!
Трое крепких парней подбежали к потрепанному старику, схватили его и бросили мне под ноги. Он начал неразборчиво возмущаться, бить кулаком по земле, пытаясь подняться, в итоге вцепился в мои черные лаковые туфли и стал истошно кричать, как обычно делали все люди, перебравшие с алкоголем.
Жалкое и неприятное зрелище, особенно когда осознаешь, насколько же здесь оглупевший народ, загнанный в рамки мутировавших морали и нравственности, который не желал видеть истинный путь. Настолько страшно, что не смешно, оттого, что таких людей большинство.
– Вы!.. А-а-а! – осипшим голосом заорал бедняк, сильнее сжав пальцы. – Она так громко кричала: «Не-е-ет!».
– Уберите его, – попросил я, скривившись и надеясь, что вечерний ужин незнакомца не вылезет наружу. – Кто-нибудь, находящийся в трезвом уме, может рассказать об убитой?
– Я могу! – воскликнула краснощекая, пухлая женщина. – Меня зовут Лили Флетчер. Я последняя, с кем общался Джоэл, пока не нажрался, как свинья.
Она сказала, что поздно вечером болтала со Сьюзен Бернс, поделившейся по секрету о полученном ящике благотворительности и попросившей не говорить об этом главарю банды, однако ему кто-то разболтался, и он потребовал немедленно принести половину от того, что получила мисс
