создать его иллюзию при помощи своих сил кицунэ. Да только иллюзия, увы, горячий воздух ни разу не охлаждала!
Ну, по крайней мере, с иллюзиями дела у меня шли неплохо. Эта магия в самом деле была чертовски сложной и давалась мне непросто. Особенно при отсутствии не то что учителей, а даже какой-нибудь книжки, объяснившей бы мне, как все работает. Но понемногу-понемногу, методом проб и ошибок, я овладевала этой способностью. Хоть и понимала, что до совершенства мне еще безумно далеко.
…Надеюсь, у меня в самом деле есть все то время, которое необходимо, чтобы нормально разобраться с этой силой.
Тяжко вздохнув после ежедневного часа практических магических занятий, я отнесла на кухню опустевший кувшин из-под кислого молока. Посмотрев на часы, надела шляпу и нехотя вышла на улицу — жара не жара, а животинку кормить надо!
Высыпав корм в загон с индюками, я с удовольствием отметила, что купленные мной в марте птенцы, довольно щипавшие зеленую травку, прекрасно росли, активно развивались и набирали вес. Точно так же, как курочки-несушки, поросята и плодящиеся кролики. Которых пока — тьфу-тьфу-тьфу — благодаря хорошим магическим пропойкам не хватали никакие болячки.
Как ни странно, но этой небольшой вылазки на улицу оказалось достаточно, чтобы опять появилась необходимость идти в душ, а затем переодеваться в чистую одежду, бросив ту, в которой выходила, в стирку. Что ж, теперь некоторое время я могла отсидеться в доме, так что взяла одну из книг по сельскому хозяйству и обустроилась с ней в кабинете. Ведь впереди у меня было еще немало работы, и мне следовало тратить каждую свободную минуту для повышения своей квалификации как фермера.
К счастью, в скором времени жара начала спадать. Солнце, все больше склоняясь к горизонту, жарило уже не так сильно, и выйти на улицу становилось возможно. Тогда я отложила книгу и выпорхнула во двор, где взялась за работу, которую нужно было переделать, прежде чем отправляться прохлаждаться на пикник. А закончив со всем этим — сбегала в дом, чтобы еще раз помыться (ну в самом деле, не пахнуть же мне на свидании потом и хлевом?) и переодеться.
— Ну что, готова хорошо провести время? — услышала я, как раз закрывая курятник, в который неторопливо прошагала последняя курочка.
— Готова целиком и полностью, — весело подтвердила я, вприпрыжку подбежав к Рею, чтобы обнять и поцеловать его. Как же становилось радостно просто от того, что я его вижу!
Чувствуя себя так, словно за спиной у меня выросли крылышки, я взяла его под руку, и мы вместе, неторопливым шагом, пошли по вечерним тропинкам. Идти, конечно, пришлось немало — до того места у реки, которое он присмотрел, было больше получаса ходу. Но я никогда не была нежной хрупкой девой: что в родном мире постоянно делала кучу домашней работы от рассвета до заката, что в этом занималась скотиной и огородами, да и на велосипеде (еще и с нагруженным прицепом) много ездила. Так что была достаточно физически выносливой, чтобы легко ходить пешочком по округе хоть часами, наслаждаясь природой. Когда же, кроме природы, наслаждалась еще и компанией потрясающего мужчины, то и вовсе не прочь была растянуть любую прогулку хоть до бесконечности!
— Вот и пришли, — сообщил Рей, когда мы остановились у тихой реки возле местечка, которое и правда выглядело невероятно мило и уютно.
Это немного напоминало нишу, словно созданную как раз для приятных посиделок подальше от людских глаз. Небольшой участок на берегу, поросший ковром мягкой травы, был словно окружен густыми кустарниками, камышами и деревьями, тихо шелестевшими кронами от легких дуновений вечернего ветерка. При этом имелся выход к самой воде, от которого открывался просто волшебный вид на реку, усыпанную у берегов цветущими кувшинками, вечернее небо и противоположный берег, поросший деревьями и камышами.
— Ох, какая красота! — выдохнула я, завороженно глядя вокруг.
— Да, сам был поражен, когда наткнулся недавно на это местечко, — кивнул Рей, расстелив на траве плотную, приятную на ощупь подстилку.
Тут же поставил рядом с ней корзинку, которую все это время нес в руках, и ловко начал подготавливать место для костра. Закончив же с его разведением и подкинув в новорожденное пламя плотных сухих дровишек — начал доставать из корзины овощи, закуски, хлеб для бутербродов, колбасу с сыром… и, конечно же, кастрюльку, в которой оказались замаринованные в красном вине куски свинины. Мясо он, дождавшись, пока перегорят дрова, выложил на решетку для жарки и установил над горячо тлеющими углями.
Прошло несколько секунд, и ноздри начал дразнить аромат поджаривающейся на костре свининки. Благодаря которому я поняла, как же проголодалась за весь день! И правда ведь —днем, в такое-то пекло, набивать брюхо не особо хотелось. Зато когда солнце садилось и жара спадала, аппетит просыпался на полную, словно желая компенсировать все, в чем желудок «отстал» за минувший день. Так что едва Рей снял мясо с костра и переложил его с решетки в большую глубокую тарелку, я тут же, подув на него, принялась уплетать сочную вкуснятину, дополняя его удивительный, насыщенный вкус хрустящими огурчиками.
— Все-таки ты потрясающе готовишь! — довольно промурлыкала я, проглотив последний кусочек мяса и хорошенько вытерев лицо влажным полотенцем. А затем забросила в рот крупную ягодку клубники, которую принесла в отдельной корзинке.
— Рад стараться. И рад, что мои старания не вызывают реакцию: «Ну скажу ему, что вкусно, чтоб не обидеть, а сама съем один кусочек, растягивая его на весь вечер, под поводом заботы о фигуре», — расхохотался Рей, расслабленно развалившись на подстилке.
— Даже не помню, когда в последний раз вот так выбиралась на пикник. — Я покачала головой, расположившись рядом, и подняла взгляд вверх, на потемневшее небо, уже усыпанное яркими звездами. — Одна сплошная работа по домашнему хозяйству.
— Это однозначно непорядок. Особенно когда живешь на природе. Так что голосую за то, чтобы усиленно исправлять это упущение и выбираться на такие посиделки почаще.
— Совершенно ничего не имею против, — промурлыкала я, слегка прищурившись. И, приподнявшись на локтях, посмотрела на мужчину, лежавшего рядом. На его лице тепло играл свет костра, в который он подбросил еще немного дровишек, когда дожарилось мясо. В то же время сквозь кроны деревьев, отбрасывая легкие тени на щеки и лоб, падал мягкий лунный свет. И оттого казалось, что в его голубых глазах одновременно пляшут искры красного и синего пламени.
Эти глаза манили. Затягивали. Не отпускали.
