Гостиница оказалась трёхзвёздная, здание ничем не выделялось — обычная пятиэтажная коробка с просторным светлым холлом, небольшим рестораном и фитнес зоной. Номер оказался снят на незнакомое женское имя.
— Мамин секретарь постарался, — объяснил Энвер.
— Так ты утром ушёл не чтобы побыть одному, а устроить меня?
— И это тоже. Почему тебя это удивляет?
«Потому что ты — хозяин невольниц, рабовладелец», — хотелось ответить. Я всё ещё отказывала Энверу в нормальных человеческих качествах и удивлялась любому их проявлению. А он и не старался форсировать события, просто делал что должен, старался защитить меня.
— Не знаю, — пожала плечами.
Почему-то сказать ему, что думала, это оказалось тяжело. Не хотелось обижать. А ведь совсем недавно не щадила его чувств.
— Третий этаж, номер триста тридцать один. Коридорный проводит вас, — повёл рукой в сторону лифтов регистратор и уткнулся в свои бумаги.
Нас проводили в номер.
Не такой ощипанный, как у Энвера, вполне уютный, нейтральные цвета в отделке без ярких пятен, обычная обстановка: обычная полутороспальная кровать с тумбочкой, шкаф, стол и стул, телевизор на стене, телефонный аппарат для внутренней связи. На консоли и на подносе с высокими бортиками чайник, заварник, сахарница и чашка с блюдцем. За дверью — совмещенный санузел с ванной. Окна выходили во двор и были плотно зашторены.
— Думаю, это ненадолго, — сказал Энвер, оглядывая моё пристанище.
— Ты не был здесь? — спросила с удивлением.
— Не было необходимости. Да и нет у меня денег, Валя. Все мои счета арестованы.
— А как же покупки?
— Статья «прочие расходы» в бюро матери.
— Вот как… — я села на кровать. — И как ты теперь?
Энвер пожал плечами и присел передо мной на корточки, взял мою ладонь:
— Меня ждёт суд, мне долго ничего не понадобится.
— И ты так спокойно говоришь об этом?!
— Это гораздо лучше, чем то, как я жил последние годы. Я всё равно чудовище, всё равно виноват, потому что был малодушным. Ты сама всё ещё мне не доверяешь — я это вижу. Смотришь на меня так, будто я сатана, прикинувшийся ангелом… Хотя так и есть… — Он встал, отошёл к окну и, не оборачиваясь, продолжил: — Мне бы хотелось многое тебе объяснить, но я не чувствую твоего желания выслушать меня. Да и, честно сказать, пока ещё не совсем готов к длинной истории.
— Когда ты будешь готов?
— Когда ты будешь готова, — он повернулся. — Ты ещё долго будешь сканировать меня недоверчивым взглядом, препарировать все слова и отталкивать меня. Исповедь не имеет смысла, если её заранее воспринимают скептически.
— Ты мог бы дать понять хоть как-то, что мне не стоит тебя бояться, а вместо этого ты… в машине тогда…
— Я не мог.
— Но почему?! — я встала с кровати и не знала, куда деть себя.
— Из-за той роли, что отвёл тебе Кемран.
— Экскурсовода?
Энвер не посмотрел на меня, но его короткое молчание заставило почувствовать себя дурой.
— Наркодилера, — наконец, ответил. И что-то подсказывало, что он не то хотел сказать. — Переоденься, мы опаздываем на наше свидание, — сменил Энвер тему, добавив в интонацию лёгкости.
— Куда мы пойдём?
— Посмотрим на национальный вид спорта — киркпинар, и поужинаем на открытом воздухе.
* * *
Впервые слышала название этого вида спорта и уж точно первый и последний раз смотрела столь странную борьбу. Облитые маслом мужчины с прекрасными атлетическими телами, все как один в штанах из шкур буйволов, тоже скользких от масла, изо всех сил пытались повалить друг друга на траву.
— Это национальная борьба… — рассказывал Энвер, пока я морщилась от того, что видела — некоторые зачем-то засовывали противнику в штаны руки.
— Зачем ты привёл меня сюда? — я снова поморщилась. — Не самое приятное свидание… — пробурчала я.
Но Энвер услышал:
— Я думал, девушкам нравится смотреть на сильных мужчин.
— Ты насмотрелся фильмов о боях без правил? Или хотел показать мне, что тебя, как ты не ускользал, Кемран взял за причинные места так же, как эти «спортсмены»… — я пальцами заключила слово в кавычки, — …друг друга?
Всё так и выглядело. Скользкое тело и штаны из грубо выделанной кожи не позволяли противникам сделать это как-то иначе, а как объяснил Энвер, соперника нужно уложить на спину и удержать. Не скажу, что борьба не увлекла меня, но смотреть, как мужики лезут в штаны друг другу, поначалу было неприятно, и то как морщились, сцепляя зубы, поверженные, вызывало спазм внизу живота, будто это мне что-то там скрутили.
И всё же зрелище увлекло и меня. Не сразу, но я выбрала спортсмена, за которого стала болеть. Молодой, юркий мужчина выскальзывал из захватов более мощного соперника словно угорь. Мой голос слился с хором других, я визжала и прыгала, когда парень, вымотанный так, что едва держался на ногах, к концу тридцать восьмой минуты — а поединок длился долгих сорок — поднял соперника на плечи и уложил на лопатки без притязаний на его тестикулы.
— Эти штаны весят тринадцать килограмм, — просветил Энвер. — Есть легенда об этом спорте, а первая запись о нём датируется 1346 годом. Тогда мужчины боролись без правил абсолютно голыми. Победитель становился обеспеченным человеком до конца жизни и обучал этой борьбе неофитов.
— Впервые слышу о киркпинаре, — поддерживала я беседу, когда мы уже уходили с поля.
— В других странах этот спорт не распространился.
— Та вы всему миру показываете, что у вас стальные в прямом и переносном смысле… — я осеклась.
Энвер улыбнулся:
— Можно и так сказать. Но тебе ведь понравилось… — утвердил он.
— А какие титулы получает спортсмен? — не хотелось признавать очевидное.
— В киркпинаре нет проигравших, одинаково чествуются оба соперника. Но победитель получает сто тысяч долларов.
— О-о, хорошие деньги, ради этого стоит вертеться как уж на сковородке, — засмеялась я.
Энвер поймал такси, и сидя на заднем сиденье в его объятиях я прокручивала в памяти эпизоды поединка, признаваясь себе, что первое впечатление быстро уступило место азарту. Такой мощный выплеск адреналина я последний раз испытала, выкручиваясь из рук насильников на заброшенной фабрике, но удивительно было то, что вспомнила об этом лишь сейчас. Новые хорошие впечатления затмили старые неприятные, а запоздалый ответ Энвера на мой вопрос, когда мы вышли из такси и направились в ресторанчик на открытом воздухе, меня удивил:
— Ты напомнила мне этих парней, Валентина, твоя воля к победе восхищает. Ты уложила на обе лопатки нас обоих, и обязательно должна получить свой приз.
