Когда стали подходить одногруппники, я уже внутри рвал и метал, потому что Осы среди них не было. Что, никак не могла оторваться от этого ублюдка? Была так занята всю ночь, отсасывая ему, что не могла ответить на мои звонки?
Ярость поднималась все выше, затапливая до самого верха.
Преподаватель появился с задержкой минут на пять, хмуро поприветствовал нас и запустил в аудиторию. Оса по-прежнему не появлялась.
Что за херня? Сегодня последние консультации, на которые явились даже самые закостенелые тупорезы, а ей все нипочем. Или так соскучилась по гребанному Дену, что готова забить на все?
Я никак не мог понять, с какого перепуга меня так крутит, откуда во мне столько злости и ревности к девке, которая мне даже не нужна? Которая появилась здесь только с одной целью: трепать мне нервы и выводить из себя.
Консультация прошла. Мимо. Я не услышал ни единого слова из того, что бубнил препод, прохаживаясь взад-вперёд у доски. Эмоции накалились до предела, и я уже был готов взорваться. Особенно, когда усевшаяся рядом Ирка начала игриво поглаживать когтистыми пальцами по бедру. От ее прикосновений передергивало. Хотелось отшвырнуть ее тощую руку и запретить ей ко мне прикасаться. Еле сдержался. Потому что это был бы полный пиздец, безумие, достигшее апогея.
На вторую консультацию нам пришлось тащиться в соседний корпус. Рядом снова пристроилась Верховцева со своими подругами-курами, и они увлеченно, с брызгами изо рта, обсуждали вчерашний заезд, внезапное появление Гордеева и даже то, что такого интересного он нашел в никчемной Осиповой. Так хотелось всех послать и свалить, но я продолжал идти рядом, офигевая от своих собственных безумных порывов. Не знаю как, не знаю почему, но Оса меня наизнанку вывернула, залезла в мозги и теперь не давала спокойно жить. Как придурок, думал о ней каждую минуту. Бесился. И от этого думал еще больше.
Я был зол. Мне хотелось крушить и ломать, все, что попадется на пути. Каждое слово в штыки воспринимал. Каждый взгляд. Даже Волшин от меня свалил, заявив, что с бешеными придурками общаться не хочет. Да и пошел он в задницу! Я и ему был готов руки оторвать за то, что постоянно рядом с Анькой крутился.
И тут случилось чудо. Когда мы пришли в нужную аудиторию я увидел Осу. Она уже сидела на самом верхнем ряду и что-то рассеяно рисовала в тетради. Мое зверство моментально взметнулось до самого неба. Было абсолютно плевать, что консультация вот-вот начнется, что одногруппники уже почти собрались. Я шагнул к ней, намереваясь вытрясти всю дурь, а заодно и ответы на те вопросы, что разъедали изнутри, словно концентрированная серная кислота.
Она чувствует мой бешеный взгляд. Напрягается. Ручка замирает над листом бумаги. Еще один шаг — и Оса медленно поднимает голову, а мои ноги примерзают к полу. Ее глаза пустые, без единой эмоции, словно кто-то погасил в них свет.
Какого черта?
И вместо разноса, который мечтал устроить, я просто киваю. Она не отвечает. Равнодушно смотрит, а потом снова возвращается к своим каракулям.
Это как, вообще, понимать?
Я сажусь в стороне, и вместо того чтобы слушать преподавателя, всю пару пялюсь на Аньку.
Осиповой нет дела до консультации, она утопает в своих мыслях. Никак не реагирует на очередной Иркин выпад, на насмешки других девок и косые взгляды. Она не пытается отбиться, огрызнуться, как это делала обычно. Просто молчит.
Что он с ней сделал?! Что произошло с невыносимой Осой, которая никому спуска не давала и всегда была готова отбрить так, что мало не покажется?!
По спине холодом ползут дурные подозрения, заставляя всматриваться еще въедливее. Она бледная, как тень. Вся какая-то серая, осунувшаяся. Руку на отсечение даю, что чувствует мой взгляд, но за всю пару так ни разу на него и не отвечает. Ей плевать на все, и на меня в том числе. Что-то сломалось в привычной Осе. Дало сбой.
По окончанию пары преподаватель подзывает меня к себе, чтобы обсудить несколько моментов по диплому. Я стою рядом с ним, отвечаю невпопад, а сам, не отрываясь, слежу за Осиповой. За тем, как она собирается. Пытается засунуть в рюкзак тетрадь и ручку, но в результате и то, и другое падает на пол. Аня поднимает тетрадь и все-таки засовывает внутрь, а ручка так и остается сиротливо лежать на полу.
Она проходит мимо и, бросая едва различимое «до свидания», покидает аудиторию, а я, как привязанный, рвусь за ней. Преподаватель продолжает учить меня доброму и вечному, а у меня нет сил даже притвориться заинтересованным. В итоге невежливо перебиваю его на середине фразы и сбегаю, потому что должен выяснить, что происходит с Осой.
Как назло, прямо перед аудиторией откуда-то появляется толпа студентов. Целый поток, не меньше. Они галдят, как стая бакланов, мешают пройти, путаются под ногами.
Пока проталкиваюсь через это стадо, Анька успевает спуститься на первый этаж.
Уже порядком злой и раздраженный припускаю следом, но тут на пути встает Верховцева с идиотской улыбкой и распростертыми объятиями. У нее за спиной, как всегда, преданной тенью маячит придурошная Рябова. Обе такие довольные и веселые, что даже тошнит.
— Захар, — Ирка виснет у меня на шее, совершенно не замечая, что я почти в невменяемом состоянии, — пойдем в кафешку?
Какая, на хрен, кафешка?! Скидываю с себя ее руки и, не сказав, ни слова иду к выходу.
— Захар! — доносится мне вслед изумленный и обиженный вопль.
Да иди ты на хер. Даже не оборачиваюсь. В дверях сталкиваюсь с очередной группой тупорезов, мешкаю, заводясь до самых небес. Зато выскакиваю на крыльцо в самый удачный момент. Как раз чтобы увидеть, как Осипова садится в ярко-красную машину Дена Гордеева. Медленно садится, словно нехотя. Глядя прямо перед собой, словно робот.
Машина метрах в пятидесяти от входа. Я бы при всем желании не успел ее перехватить, поэтому остается только наблюдать, как субaркa резво срывается с места и, развернувшись прямо посреди дороги через двойную сплошную, уносится прочь.
Провожаю их взглядом, закипая еще сильнее. Происходящее мне нравится все меньше и меньше. Куда этот хрен ее опять повез? Все мысли направлены только на то, как добраться до Осы. На звонок она вряд ли ответит, а бегать за ними по всему городу нет смысла.
Мимо меня проходят студенты, преподаватели, а я все продолжаю стоять и смотреть в ту сторону, куда он ее увез, до хруста сжимая кулаки и пытаясь совладать со своим бешенством.
Тошно. От всей этой херни. От разлада, что давит каменной плитой на грудь. Вообще от всего.
Наверное, все-таки надо ей позвонить. Вдруг отзовется.
Вот только и здесь облом. Потому что в кармане телефона нет. Бл*дство! Забыл в аудитории, придурок.
Едва не сбив с ног зазевавшегося очкарика, резко разворачиваюсь и захожу обратно в универ. Взмываю на второй этаж, перескакивая за раз по три ступени, и бегом к аудитории, очень надеясь, что преподаватель еще не ушел и не запер дверь.
