Когда Кощей подоспел к ним, отряд с Буяна уже успел вдвое уменьшиться. Оставшиеся в живых люди заметно устали, но все равно держались. Агний прикрывал оседающего сильно раненого Данияра, превратившийся в богатыря Вольга одной рукой сражался против вооруженного до зубов полного сил бойца.
— А я и предположить не мог, что все настолько плохо, — процедил Князь, глядя на то, как с востока прибывает новый отряд порабощенных магопаразитами людей.
Мужчина чертыхнулся и принялся за дело. Вынул из кармана черный камень, прихваченный из лаборатории Антония и, сжав в ладони, разбил его. Заключенные в нем души стали стремительно вырываться наружу и улетать в небо. По всем законам мироздания они не могли вернуться обратно в тело. Противостоящие Красноградским воинам жители Шамахана падали замертво, а Кощей все продолжал читать очень сложное и долгое заклинание. С его ладони капала кровь, но он не обращал на это внимания. Самым главным сейчас было: удержать родовую магию, сохранить стабильность ее потоков и не дать усталости помешать оставшимся планам.
— Смотрите! — крикнул кто-то из богатырей. — Кощеюшка прилетел.
Бессмертный, сидел на черном вороном коне и, прикрыв глаза, завершал свое колдовство. Он пока не видел, что на дно пошел и второй корабль Гвидона. Среди прибывших было очень много раненых, которым немедленно требовалась помощь. В их число входил и Острослов, который после очередного ранения рухнул на песок и так и не смог снова подняться на ноги.
Помимо всего прочего, теперь богатыри никак не могли вернуться в Красноград. Одни были сильно измотаны, а другие так вообще покалечены. Лекари во дворце как раз очнулись от долгого сна, к которому их принудил некогда поработивший мох.
Когда Константин открыл глаза, его новая стража уже подъезжала к полю битвы. Блюстители порядка захватили с собой и телеги, на которых предполагалось перевозить раненых.
— Это свои! — прорычал Кощей, видя, что подчиненные достают оружие и ускоряются, чтобы добить чужеземцев. — Всех во дворец… И чтобы через три дня они могли вновь сесть на корабль и уплыть отсюда.
Мужчина из последних сил старался не отключиться прямо в седле. Нужно было еще проследить за тем, как местное население отнесется к гостям с Буяна. А еще, в облюбованных Бессмертными покоях себе места не находила Ульяна, которая не хотела уходить на покой без своего супруга. Сейчас они оба держались лишь на восстанавливающем зелье, которое удалось приготовить, используя найденные в лаборатории ингредиенты. Рука сама потянулась в карман брюк за очередным пузырьком спасительной энергии. Тонкие пальцы ухватили склянку и выудили ее на свет. Вытащив пробку, Бессмертный выпил все до последней капли. Теперь можно расслабиться и спокойно завершить начатое.
Глава 8
В которой не место жалости и сантиментам
Увидев, как раненого Острослова перетаскивают в телегу, я вскрикнула и проснулась. Мое лицо было влажным от слез, а сердце так и норовило выпрыгнуть из груди. Это же сколько полегло людей в том бою? И если бы не появился Кощей (его я видела только мельком), озлобленные жители Шамахана задавили бы наших своей численностью.
Помимо вооруженных и хорошо подготовленных воинов богатырям противостояло мирное население. Точнее, оно было когда-то мирным. Теперь же, обезумев от предвкушения скорой расправы, они с вилами, топорами и ножами шли на амбразуру, подставляясь под удар более опытного противника.
— Сашуль, с тобой все в порядке? — обеспокоенно спросил Тимошка, который сейчас сидел на сундуке и гипнотизировал меня своими большими зелеными глазищами. — Сможешь рассказать, что приснилось? Они уже приплыли, или посреди океана…того.
Всхлипнув, я принялась пересказывать ему свой сон. Кот тут же напрягся и навострил свои меховые ушки. Лишь в самом конце облегченно выдохнул и произнес:
— Значит, опасность миновала, — рыжик моргнул и продолжил: — Бессмертные, значится, более или менее очистили город от зла. Не то бы встречали наших богатырей колдуны и маги.
— А там против него не поднимется бунт? — стараясь успокоиться, спросила у рыжего.
— Не поднимется, — помотал головой котик. — Народ должен быть ему благодарен за освобождение.
— Чего? — я удивленно вытаращилась на него. — Какое еще освобождение?
— Эх, ты, — пробурчал Тим, но все же принялся пояснять суть дела для непонятливых: — Если Кощеюшка имеет власть над стражей, значит сверг он предыдущего царя и сам взошел на трон.
— А ему не много территорий будет? — продолжила допытываться я.
— Много. Там ведь у него еще и Замухрынь появилась пару-тройку лет назад, — кивнул ученый. — Но Красноград он не тронет. Жена не позволит.
— Значит, он должен назначить своего представителя, — пожала плечами, решив отложить на потом вопросы по поводу присоединения к Дьявольской Пустоши Замухрыни.
— И назначит, — задумчиво откликнулся усатый. — Но вот кого?
— Кстати, а насчет Острослова мы будем рассказывать Бериславе? — уточнила я у него.
— Не стоит, — медленно протянул котик. — Она скорее всего в положении, так что пока о своем сне вообще помалкивай.
— Но как? — снова всхлипнула. — На мне ведь написано, что…
— Тогда пошли быстрее в кухню, — перебил меня Тимофей, спрыгивая на пол. — Пока не вернулись наши активисты, выпьешь успокаивающий отвар.
Подумав, решила не заикаться о том, что в тереме еще и валерьянка есть. Если мне ее не предложили, значит, захотели побольше для себя оставить. Тем более, что один лохматый и очень вредный тип только-только протрезвел. Думаю, не нужно напоминать ему об этом.
Пока спускалась вниз, подумала, что не мешало бы мне чего-нибудь перекусить. Почему-то очень захотелось сырников. И чтобы непременно с вареньем и со сметаной. М-да уж, не растолстеть бы мне тут на наколдованной скатеркой еде. А то обленюсь и стану спать по полдня. Эх… Животинку себе что ли какую-нибудь завести?
— Знаешь что? — неожиданно заговорил Тимка, когда я макала в сметану уже третий сырник. — Надо бы все тут подготовить к приезду богатырей. Не сомневаюсь, что Бессмертный о них хорошенько позаботится. Но все же чую, что доброй половине из них будет прописан постельный режим.
— Логично, — кажется, я снова начала расстраиваться… Картинка из сна очень живо встала перед моим мысленным взором. — Но как быть с остальными? Мы ведь не хотим, чтобы они узнали все раньше времени?
— Не бойся, — довольно ухмыльнулся ученый. — Я беру их на себя. А правду скажем, когда они станут собираться в обратный путь-дорогу.
— А если меня спросят, что делать? Увидят же поди труды моей бурной деятельности.
— Как-нибудь выкрутимся, — уклончиво ответил кошак.
Вот всегда он так. А мне, между прочим, еще надо лицо держать, когда…
— Мы дома! — раздался из сеней голос Залесной.
