Прикинула по времени и поняла, что через месяц я буду уже далеко. И врач у меня будет другой.
— Не смогу, извините, — и, поймав удивленный взгляд, пояснила: — Я уезжаю.
— Далеко? Надолго? Учтите, в вашем положении нельзя резко менять климат.
— Нет, с климатом полный порядок. Я просто решила сменить место жительства.
— Тогда вам нужна будет выписка?
— Да, будьте любезны.
— Хорошо. Давайте сделаем так, — предложил врач, — медсестра все подготовит, а вы зайдете завтра. В первой половине дня вас устроит?
— Очень устроит.
— Тогда всего вам хорошего.
— И вам, — от души пожелала я.
Вышла из клиники, привычно огляделась в поисках своей свиты. Стоят, голубчики. Интересно, надолго их наняли?
Села в машину, вспоминая, что еще должна была сделать сегодня.
В последнее время что-то странное творилось у меня с памятью. Ничего не держалось в голове. Я утешала себя, что это из-за беременности. Другие мел едят или огурцы соленые, а я ничего не могу запомнить. Но если и дальше так пойдет, то к моменту родов я рискую забыть собственное имя.
Завела двигатель, решив заехать в какое-нибудь кафе и перекусить. Потом нужно в аптеку, купить выписанные витамины. Вдруг они помогут?
В кафе искушающее пахло кофе. С трудом подавила в себе желание заказать большую кружку запрещенного доктором напитка, остановив свой выбор на ромашковом чае.
Когда мне принесли заказ и этот самый чай, сунула нос прямо в чашку. Светло-желтая жидкость пахла веником, если бы мне вдруг пришло в голову его замочить в кипятке. Бе-е-е-е, гадость.
Я ела салат, все не решаясь попробовать полезный ромашковый чай. Вот не лежала у меня к нему душа, хоть и понимала, что надо. И когда я уже совсем было решилась на дегустацию бледно-желтого напитка, зазвонил мой мобильный.
Я обрадовалась предоставленной отсрочке, достала телефон и ответила на вызов.
— Слушаю.
— Добрый день, Анна. Это Сергей Карлович Валишевский, — раздалось из трубки.
«Приятный» сюрприз.
— Добрый день, — повторила я за ним.
Хотела добавить, что очень рада его слышать, потом опомнилась и мысленно стукнула себя по голове.
Какое там, рада?! Да век бы его не слышать и не видеть. Правда, тетя Полин утверждала, что такая фраза, про радость, это просто формула вежливости. Мол, воспитанный человек всегда так говорит. Ничего, побуду немного невоспитанной. Я переживу, а тетя и не узнает.
— Нам нужно встретиться и поговорить, — сообщил отец Романа.
И вот тут-то воспитание, данное тетей, дало трещину. Потому что вежливость требовала согласиться, а здоровый эгоизм, привитый мне той же Полин, настаивал на том, что бы послать Валишевского — старшего в пеший эротический тур. Ну, не прямым текстом, конечно, но все же.
— Я могу подъехать к вам вечером? — спросил Сергей Карлович.
Вроде как спросил, на самом деле он сообщил мне, что приедет, а я должна буду спуститься к нему по звонку.
— Не стоит, — стараясь не нервничать, ответила я.
— Завтра?
Глупо было играть в словесные прятки, поэтому я честно сказала:
— Не думаю, что нам с вами есть, о чем говорить.
Секундная пауза, и уверенное:
— Я так не считаю.
Я начала закипать и излишне резко ответила:
— Это ваше право, но у меня другое мнение.
— Вы не хотите со мной разговаривать?
— Не хочу.
— Но я считаю, что нам есть, о чем поговорить, — веско сказал Сергей Карлович.
«Доктор запретил мне волноваться», — напомнила себе, а вслух произнесла:
— Сергей Карлович, мы с вами обо всем уже поговорили. Больше я не вижу тем для бесед.
— Вы продали свои активы, — сообщил мне Валишевский.
Боже мой, слово-то какое «активы»! На миг я почувствовала себя прямо крутой бизнеследи из списка Форбс.
— Вы собираетесь уехать из Москвы? — поинтересовался Валишевский.
— Собираюсь, — призналась честно. — И не только из Москвы.
— Даже так?
— Именно.
— Вы знаете, а вы мне нравитесь, — заявил Ромкин отец.
— Я это сразу поняла, как только вы запретили своему сыну общаться со мной, — ответила я колко.
— Бросьте, Анна. Ничего я ему не запрещал. Как вообще можно запретить что-либо взрослому человеку?
— Значит, надавили на него, — не сдавалась я.
Мне необходимо было думать, что Ромка бросил меня, потому что на него надавили, а не потому, что он сам так решил.
— Глупости, — твердо сказал Валишевский. — Вы сами-то в это верите?
Не дождался моего ответа и продолжил:
— Ни я, ни другие члены моей семьи ничего не запрещали Роману и никак на него не давили. Это было его решение.
— Я вам не верю, — пролепетала в трубку.
— Да ради бога, это ваше право: верить или нет. Я говорю, как было.
— Но почему он тогда….?
Я замолчала, не в силах произнести «бросил меня» и, чувствуя, как выступают предательские слезы.
— Так поступил? — продолжил за меня Сергей Карлович. — Я не знаю, Анна.
— Что тогда произошло между вами и Романом? О чем вы говорили?
— Об ответственности. О том, что ему пора взрослеть, учиться принимать решения и отвечать за свои слова. Роман был помолвлен до встречи с вами, Анна. Он позволил себе увлечься вами, это я понимаю. Но он позволил и вам ответить ему взаимностью. Не скрою, я не готов был видеть вас членом своей семьи. София Шлезвиг в роли жены моего единственного сына нравилась мне значительно больше. Но выбор оставался за Романом. Об этом я и сказал ему. А еще о том, что он вырос совершенно безответственным мужчиной, и я сильно разочарован в нем.
— Он мог отказаться от помолвки? — прошептала я в трубку.
