Вдруг леди Догейн поняла: кто-то все еще держит ее за руку.
Она оглянулась и вскрикнула от испуга. Рядом, устроившись на краю кровати, сидел он, ее ночной кошмар, ее преследователь и… По всей видимости, похититель.
Хозяин Зимы.
Вживую он выглядел еще более холодным, еще более жестким. И… Немного грустным.
Нет! Он чудовище! У Катрины не должно было оставаться сомнений. И если она и видит тоску в его глазах, то лишь потому, что злодей притворяется!
Она резко выдернула руку, вскочила и попятилась. На тумбочке у противоположной стороны кровати стоял канделябр, серебряный с невероятно тонкой ковкой. Леди Догейн схватила его и выставила перед собой, словно меч.
— Прочь! — закричала она, — не приближайся!
Сердце билось до боли быстро. Она еще никогда не была так напугана… Но нельзя показывать страх этому чудовищу! Потому Катрина нахмурилась, оскалилась, как волчица.
— Я не собираюсь причинять тебе вред, Катрина, — прохрипел Хозяин Зимы строго и даже немного обиженно.
— Да! — она бы хотела рыкнуть, но получилось только визгнуть, — потому что я… Я не позволю причинить мне вред!
— Положи канделябр, и мы спокойно поговорим, — выставив вперед руку, указал Хозяин.
Она замерла. Не повиновалась, но уже едва справлялась со страхом и распространяющейся по телу слабостью.
Он закатил глаза, вышел из-за кровати и шагнул навстречу… Тут Катрину словно молнией пронзило, она забыла о немощности и заверещала, что есть мочи:
— Не подходи! Только посмей приблизиться… Убью!
— Убьешь? Серьезно? — он усмехнулся и без страха двинулся на нее.
Хозяин оказался подле Катрины так быстро… Она и вздохнуть не успела, как фейри, упрямо на нее уставившись, обхватил ее за талию, приблизил к себе и уж потянулся к канделябру…
Ему следовало потянуться к нему первым делом.
Леди Догейн и не поняла, как это сделала. Рука сама выскользнула из ледяных пальцев Хозяина, замахнулась и со всей силы треснула подсвечником ему по голове.
Он зарычал скорее удивленно, чем разгневано, отступил, ошарашенный и оглушенный. Катрина поняла, что впереди, за ширмой с рисунком в виде снежинок, должна быть дверь. Воспользовавшись моментом, она что было мочи кинулась в ту сторону.
Вожделенный выход оказался именно там, где она представляла. Сердце вздрогнуло в надежде. Ощутив прилив сил, девушка ускорилась, у дверей даже не затормозила — влетела в них, вынуждая с грохотом отвориться.
Она очутилась в широком, залитом холодным зимним светом коридоре. Тут было пусто, ни слуг, ни гостей. И очень-очень холодно.
Катрина словно бы вмиг перенеслась из теплых покоев на вершину самой высокой в мире горы. Стужа вдарила по голове, руки и ноги затряслись, потом, почти сразу, занемели, и, кажется, даже кровь в жилах начала превращаться в лед.
Она поняла, что не сможет далеко уйти. Слишком… Слишком холодно.
— Катрина! — раздался встревоженный и разозленный оклик Хозяина Зимы.
«Нет, — тут же пронеслось у нее в голове, — околею, но не дамся ему!». Она схватилась за двери и захлопнула прежде, чем фейри успел пройти. Налегла всем телом на них, надеясь, что это ему помешает.
Пальцы отнялись. Как же холодно… Ей следовало дрожать от страха, но она ощущала лишь невыносимую усталость.
— Катрина, прошу! Этот коридор не прогрет, там слишком холодно! — донеслось из комнаты.
— Нет… Нет-нет-нет, — просипела она чуть слышно, — не смей ко мне приближаться…
— Прошу тебя, отойди от двери, — простонал он с искренним волнением, — если я ее выбью — пораню тебя.
Ноги подкосились, она сползла на пол. Едва хватило сил, чтобы ответить:
— Рань меня, давай… Неужели… Неужели это хуже того, что ты и так со мной сделаешь?
Он тяжело вздохнул.
— Я ничего тебе не сделаю, клянусь… — он вдруг замолк. Когда фейри заговорил снова, Катрина уже почти его не слышала — в ушах звенело, — не хочешь пускать меня? Хорошо. Но тогда не пускай меня в теплую комнату, а не в холодный коридор.
— Что? — она недоуменно нахмурилась.
— Поменяемся местами. Можешь забаррикадировать дверь. В спальне много мебели. И тут тепло. Я прогрел ее… Специально для тебя. Клянусь, я не войду, пока ты сама меня не впустишь.
Она молчала. Слышалось только ее тяжелое, приглушенное дыхание.
— Катрина? — после паузы окликнул он, — Катрина, ты слышишь меня?
Девушка не ответила. Небеса, она уже не чувствовала ног! Только бы встать… Стиснув крепко зубы, чтобы они перестали стучать друг о друга, леди Догейн с трудом поднялась. Отвратительная дрожь пронзила тело миллиардом игл. Катрина не могла думать ни о чем, кроме этой дрожи…
— Выходи, — с титаническим усилием шепнула она, — выходи, но не смей меня трогать.
Дверь быстро отворилась. Высунувшийся из-за нее Хозяин только увидел посиневшее от холода, измученное лицо своей пленницы, кинулся к ней, но она выставила пред собой ладонь и прошипела:
— Не смей. Меня. Трогать.
Вздрогнув удивленно и раздраженно насупившись, он не стал спорить. Отшагнул от входа в комнату, остановился по центру коридора.
Катрина вскочила в спальню с такой юркостью и быстротой, словно ее ноги ничуть не околели. Она громко захлопнула за собой дверь, обхватила себя руками, словно втирая теплый воздух в кожу.
Леди Догейн ринулась к кровати, не разуваясь и не раздеваясь, бросилась под одеяло, нашла то место, где лежала грелка, и, свернувшись калачиком, попыталась побороть дрожь в теле и стук зубов.
Впрочем, так просто они не желали сдаваться.
— В комоде есть еще одеяло. Я мог бы… — послышался голос фейри.
— Ты клялся не входить! Если у тебя есть хоть капелька чести…
Раздался громкий стук, как если бы по дверям со всей силы ударили кулаком. Катрина, дернувшись нервно, застыла и замолчала.
— Ты можешь бояться меня, можешь меня ненавидеть, — в голосе Хозяина Зимы уже не слышалось сожаления и тревоги, в нем была только злость. Громкая. Необузданная, — но никогда. Никогда! Не смей поставлять под сомнение мою честь и мое достоинство.
Она задышала часто и прерывисто. Так становилось теплее. Так хуже слышалось ускоренное биение сердца. Катрина надеялась, что таким образом перестанет бояться. Но страх вонзился в нее острыми когтями.
Горячая, а для раздраженной холодом щеки — ошпаривающая, слеза прокатилась к шее.
Леди Догейн попыталась вспомнить лицо Лансера, ее принца. Вновь увидеть, пускай лишь в мыслях, его храбрый взгляд, ее чувственные губы… Но замес образа возлюбленного пред ней представал облик ужасного, с жестоким бело-синим взором и мертвенно-бледной кожей Хозяина Зимы.
