Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
Операция «Галька», как назвали эту высадку, была дерзкой попыткой обойти «линию Густава», мешавшую союзникам наступать на север через Италию. Согласно плану, генерал Марк Кларк, командовавший американской 5-й армией, должен был выйти во фланг немцев, высадившись на побережье севернее линии, миль за тридцать от Рима, и оттуда двигаться дальше на север, к столице. Операцию горячо поддержал Черчилль, который упорно твердил о необходимости нанесения удара по Германии со стороны ее средиземноморского «подбрюшья». Его точка зрения возобладала, несмотря на сопротивление американцев и русских: они рассматривали «Гальку» как второстепенное событие, отвлекавшее внимание и военные силы от главного – вторжения в континентальную Европу через пролив Ла-Манш.
В лагере скептиков был и американский генерал-майор Джон Лукас, чей VI корпус, составленный из британской и американских дивизий, первым должен был пойти в атаку. Лукаса не привлекали к планированию операции, а сам он небеспочвенно полагал, что сил, находящихся под его командованием, будет недостаточно для решения поставленной задачи. «Я чувствую себя агнцем на заклании, – писал он в дневнике, сравнивая роль Черчилля в разработке плана кампании с провальной высадкой в Галлиполи во время Первой мировой войны, к которой тогдашний первый лорд Адмиралтейства имел самое непосредственное отношение. – Вся эта авантюра сильно смахивает на Галлиполи, ведь на тренерской скамье сидит все тот же любитель Черчилль».
Несмотря на опасения Лукаса, операция началась как нельзя более удачно. Союзники ожидали, что с побережья придется продвигаться с боями. Однако американцы высадились совершенно спокойно. Их британские соратники прорывались через минные поля и колючую проволоку, но и они понесли лишь незначительные потери. Немецкая авиация появилась только в восемь утра, а первые сообщения о сопротивлении противника пришли в десять – через восемь часов после начала высадки.
Британские газеты, естественно, ликовали. «Очень легко и просто», – писал Дон Уайтхед, журналист агентства Combined United Press, который высаживался со второй волной, в два часа десять минут[162].
Для немцев это стало такой неожиданностью, что даже теперь, через шесть часов после высадки, когда я пишу это сообщение, американские части стоят, буквально открыв рты и качая головами от крайнего удивления.
Мы двинулись вперед, каждый момент ожидая огня со стороны противника, но шли себе и шли. В моем секторе ничего не происходило. Слышались только редкие, разрозненные выстрелы, по большей части с севера, где были наши войска.
На этом первом этапе есть все признаки того, что 5-я армия генерала Кларка выполнила блестящий маневр, отбросив противника с фланга и открыв путь на Рим.
Началось все очень многообещающе, но Лукас не стал уповать на неожиданность и решил закрепиться на позициях, а потом уже наступать. Видимо, он осторожничал, не только полагая, что у него недостаточно сил, но и твердо помня, что Кларк много раз говорил ему: «Не лезьте на рожон». Как бы то ни было, он явно просчитался. Кессельринг быстро сформировал кольцо обороны вокруг берегового плацдарма, и союзники оказались в западне. За несколько дней немцы подтянули почти все свои резервы для поддержки контратаки. Таким образом, частям Лукаса противостояли уже не двадцать, а целых сто двадцать тысяч немцев, и семьдесят тысяч из них были хорошо обстрелянными солдатами.
Операция союзников быстро превратилась в некое подобие «окопной войны», хорошо знакомой тем отцам ее участников, которые служили на Западном фронте Первой мировой. Днем на линии фронта стояла тишина, разве что в ответ на неожиданное движение на вражеской стороне снайпер отвечал пулей или артиллерист – пулеметным, минометным или артиллерийским огнем. С наступлением темноты береговой плацдарм оживал: выставляли патрули, оружие и боеприпасы приводили в боевую готовность, хоронили мертвых. Конечно, бывали периоды и полегче; это видно, например, из бюллетеня, составленного 1 февраля сослуживцем Энтони по Шотландскому гвардейскому полку лейтенантом Х. Брукинг-Кларком из 2-го батальона и помеченного грифом «СЕКРЕТНО». Он описывал, как под его началом оказались четверо – профессиональный гольфист, звезда футбольного клуба «Блэкпул», ярый велосипедист-любитель и его бывший слуга, прозванный в батальоне «шустрый Харрингтон», мастер тянуть все, что плохо лежало, и стряпать «разные вкусные штуки», вплоть до блинов и пирогов с вареньем; он пек их в земляной яме, вместо разрыхлителя пользуясь порошком от изжоги Andrews Liver Salts. Тут же жили белый кролик и «курица-фронтовичка», которая летала с кровати на кровать и так всем надоела, что в конце концов ее сослали в тыловой штаб командования. В какой-то момент относительную тишину нарушили звуки пневмодрели: командиру так понравилось лейтенантское жилье, что он вырубил в скале по соседству такое же для себя.
У Энтони вроде бы тоже все шло сравнительно тихо-мирно. В письме к родным, написанном через пять дней, не было ни единого слова о военных действиях. Он просил родителей поблагодарить Джона Гордона за кровать, которую тот ему оставил: «она используется по своему прямому назначению», и за куртку с начесом, хорошо защищавшую от пронизывающих ветров. Ему было интересно, что делается дома:
Уже совсем скоро в саду опять будет чудесно…
Был ли у вас в Бичгроуве снег на Рождество? Скоро покажется и первый рододендрон.
Очень рад, что мои племянник с племянницей в отличном, превосходном расположении духа. Стала ли Александра поспокойнее? Роберт, по-моему, гораздо шумнее, чем она, почти невыносим. Вэл следующий на очереди толкать коляску; можете передать ему, что я приеду еще очень нескоро и пропущу эту фазу!
Но, конечно, это относительное затишье не могло длиться вечно. Выполняя приказ Гитлера «вскрыть нарыв южнее Рима», Кессельринг предпринял серию атак, чтобы выдавить американцев и англичан с узкого полукруглого берегового плацдарма, за который они зацепились. «Бой, в котором мы участвовали, считается самым страшным за всю войну, – писал подполковник Д. С. Уэддерберн в бюллетене от 12 февраля. – Все единодушны в том, что батальон сражался просто изумительно… Мы успешно атаковали сами и отбивали отчаянные контратаки практически до последнего патрона и до последнего человека».
Решающий этап наступил рано утром 16 февраля, когда немцы начали операцию Fischfang («Рыбалка»), вбивая клин в левый фланг союзников. Волны танков и пехоты накатывались на защищавшихся американцев и британцев. Рейнольдс Паккард, репортер агентства British United Press, наблюдал за наступлением с крыши сарая и видел, как по всей шири горизонта развернулось сражение танков и пехоты. «Противник, как никогда, подставлялся под наш огонь, – писал он. – Раненых и убитых немцев так много, что они мешают пехоте атаковать. В некоторых местах противник буквально идет по трупам своих же товарищей»[163]. Еще один репортер, Бэзил Джинджелл, тоже был поражен упорством противника. «С почти невероятным пренебрежением к жизни немецкие части выстроились и кинулись в сражение по низкой, протяженной равнине, прямо под жерла нашей артиллерии, – писал он. – Это было похоже на печально известную атаку “легкой кавалерии”, только без лошадей, и ее скосил плотный артиллерийский огонь с нашей стороны»[164].
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
