Книга Последнее семейство в Англии - Мэтт Хейг

Два дня спустя Саймон, враг, гладил меня по голове, сидя в гостиной Семьи. Мне потребовалась вся лабрадорья выдержка, чтобы не повернуться и не цапнуть его за руку.

Адам был там же, конечно. И Кейт. Хэл и Шарлотта уехали в город, как обычно в субботнее утро. Бабушки Маргарет тоже не было, хотя ее тысяча запахов все еще наполняла комнату.

– Что мне нужно? – спросил Адам, пытаясь скрыть тревогу.

– Захвати только самого себя, – объявил Саймон. Он пялился на грудь Кейт, пока говорил. – Все снаряжение у меня в машине. О, разве что у тебя есть пара прогулочных ботинок.

– Прогулочные ботинки, точно, – Адам зевнул, с ним это случалось, когда он нервничал, и отправился наверх.

Кейт и Саймон остались одни. Саймон улыбался, уже не смотрел ей на грудь, но еще гладил меня по голове.

– Как, думаешь, он это воспримет? – спросил он ее.

– Воспримет что? – прошептала Кейт, одновременно гневаясь и пугаясь.

– Новость. Про нас.

– Нет никаких нас, Саймон, и ты это знаешь. – И по тому, как она это сказала, и как Саймон ответил, я знал, что это правда. По крайней мере, ее правда.

– Пусть так, но это все равно новость.

– Прошу, я твержу тебе уже всю неделю: сейчас не лучшее время. Если ты заботишься о Шарлотте, если заботишься обо мне, ты подождешь.

Наверху зазвонил телефон.

– Я отвечу, – крикнул Адам с лестницы. Саймон ждал, чтобы убедиться, что звонят не Кейт, его рука тихо лежала на моей шее. Звонили не ей, и он продолжил говорить.

– Слушай, Кейт. Тебе от этого не уйти.

– Уйду, ведь ты же ушел. И почему ты так говоришь? Это реальная жизнь, Саймон. Это не игра… – Но затем она осеклась, возможно, осознав, что разговаривает как он. Полагаю, человечья проблема в том, что люди все повторяют по много раз. Каждая ситуация – это отголосок предыдущей. Даже серьезные ситуации вроде этой. Исход уже очерчен. И преимущество собак в том, что мы знаем, когда заткнуться. Мы знаем, когда взять себя в лапы.

– Ты устала, Кейт. Ты устала от всего этого. – Он критически оглядел комнату. – Это не ты. Хватит себя обманывать.

Она посмотрела на него и на мгновение ее лицо смягчилось.

– Я горжусь своей жизнью и своей семьей. Я много трудилась ради всего этого, и не дам тебе это забрать.

Голос Адама был слышен наверху: он говорил по телефону, но слов было не разобрать. Саймон взглянул на потолок, в то самое место, где стоял Адам, и затем снова повернулся к Кейт.

– Я люблю тебя, – сказал он с намеренной угрозой.

– Ну так оставь нас тогда. Потому что это и есть любовь: способность отступить.

Напряжение в воздухе нарастало. Саймон наслаждался каждым мгновением, черпая силы из опасности, словно он уже шагал с края утеса.

– Неправда, Кейт. Неправда. Вообще-то наоборот. Любовь это неспособность отступить. Любовь – это не давать себя останавливать. – Несмотря на его слова, любовью от него не пахло. Только жадностью. И страхом.

– Мы совершили ошибку. Мы оба. Это была одна ночь, много лет назад. Мы были пьяны. Мы сделали, что сделали, и на этом все закончилось.

– Ты кое в чем не права, Кейт. Ничего не закончилось. Шарлотта не исчезла, верно? И мои чувства к тебе не исчезли. И ты все так же несчастна, как и в ту ночь, когда Адам решил поехать смотреть ту глупую постановку, которая ему вроде как нравилась, от школьного драмкружка, или что там это было – как долго он отсутствовал? – два часа, сразу после того как ты узнала, что потеряла работу. Неудивительно, что ты позвонила мне. – Он откинулся назад. – Видишь ли, у меня есть ощущение, что Адам нисколечко не изменился, как и ты. Скажи мне, что изменилось? Ну, давай.

– Саймон, прошу. Зачем ты это делаешь?

– Мы бы славно жили вместе, Кейт. Это было бы приключение. Это было бы захватывающе. И что бы ты ни думала, я стал бы хорошим отцом для Шарлотты.

– А как же Хэл?

– А, так ты привыкаешь к этой мысли.

– Я не привыкаю. – Кейт остановилась. Она готова была расплакаться. Саймон все еще гладил меня по голове. Но теперь сильнее, так что кожа над моими глазами оттягивалась. Я ушел от него к Кейт. Она снова заговорила. Я не услышал первую часть фразы, потому что моя голова кружилась. Услышал только окончание:

– …ты не знаешь, каково это – растить детей и поддерживать их безопасность.

– Я знаю, что делает тебя счастливой. Это дает мне преимущество перед Адамом.

Кейт дернулась от его слов, и наступило молчание. Молчание было определенно на стороне Саймона, и похоже, они оба это понимали. Каждый предмет в комнате бледнел и терял запах.

На мгновение, которое, казалось, длилось вечно, все было кончено.

Саймон победил.

Я абсолютно никак не мог заглушить этот тошнотворно сладкий запах победы. Кейт, обычно такая собранная, контролирующая все вокруг, понимающая тайные законы Семьи лучше любого человека из всех, что я знаю, которая любит убирать все, что ей не нравится, теперь совершенно лишилась сил. Как и я.

Наконец, прикрыв глаза, она сказала:

– Все, что ты сделал, это заставил меня понять, как много для меня значит моя семья.

Наверху голос Адама замолк. Телефонный разговор был окончен.

Саймон улыбнулся.

– О, да, твоя семья.

Теперь оба, Саймон и Кейт, смотрели вверх, следя за шагами Адама, пока он пересекал потолок.

– Прошу, Саймон, – сказала Кейт голосом, который одновременно казался тише и громче, чем раньше. – Мы ответственные взрослые, а не влюбленные подростки, ведущие себя как в мыльной опере. Просто пойми, мне жаль, но пожалуйста, не знаю, подожди немного. Прошу. Я поговорю с Адамом, правда, но дай мне это сказать. Тебе не поможет, если ты скажешь ему – ты лишь потеряешь нас обоих.

Саймон откинулся на софе, руки за головой: он изучал Кейт. Когда наверху лестницы послышались шаги, он снова заговорил.

– Ты очень красивая женщина, Кейт. Самая красивая, на мой взгляд. Но опять-таки, ты всегда такой была.

Кейт уставилась в Саймону прямо в глаза, отчаянно ища то, чего там не было. Сомневаюсь, что она когда-либо еще в своей жизни выглядела так жалко, настолько нуждающейся в помощи. Я подошел и лизнул ей руки – тщетный, но инстинктивный жест.