хорошо, была последней вещью, прежде чем он потерял сознание.
Он не понимал, как вернулся в свою комнату и как лежал на кровати. Когда волшебная тревога пробудила его от сна, было уже следующее утро.
Ричард почувствовал, что у него так сильно болит голова, что она вот-вот взорвется. Он никогда раньше так не напивался, и хотя ему было неудобно, парящее настроение, по правде говоря, было довольно хорошим.
В этот момент ему передали теплое полотенце. Ричард взял его и энергично вытер лицо, чувствуя себя немного лучше. Мгновение спустя пара мягких рук помогла ему сесть. Ричард взял себя в руки и, обернувшись, он обнаружил, что человеком, помогающим ему, была Коко.
Девушка по-прежнему выглядела хрупкой, как всегда. Она слегка съежилась, когда встретила его взгляд.
“Почему ты здесь?” Ричард нахмурился, его голос звучал холодно.
Коко ответила: “Ты был пьян. Стюард попросил меня позаботиться о тебе.”
Том 3. Глава 58
Книга 3, Глава 58
Никогда Не Один
Услышав это, Ричард растерялся. Разве старый стюард не знал об отношениях между Эрвином и Коко? Но это было невозможно. Эта девушка уже встречалась с Эрвином тайком, и сам стюард рассказал ему об этом.
Он встал, и Коко тут же принесла ему свежую одежду. Он посмотрел на нее, когда одевался, и небрежно спросил: “Ты не ненавидишь меня?”
“Конечно, нет.”
Ричард ухмыльнулся: “Я заставил твоего любовника кастрировать себя перед тобой, ты тут же упала в обморок! И ты не ненавидишь меня? Какая чушь!”
Коко опустила голову и тихо ответила: “Нет, дело не в этом. Я была удивлена, потому что... я никогда не видела столько крови.”
“Архерону страшно видеть кровь?”
Коко замолчала, чуть не разорвавшись на части. Тем не менее, она стиснула зубы и отказалась плакать: “Моя родословная Археронов очень тонкая, до такой степени, что можно сказать, что у меня ее нет. Я знаю, что не должна быть на этом острове, но... у меня нет выбора. Эрвин даже не носит фамилию!”
‘Вы называли себя лучниками, когда грабили нас’, - хотел сказать Ричард, но, глядя на нее, готовую заплакать, он пропустил сарказм. “Ты должна знать, что Эрвин все равно умрет,” сказал он равнодушно, “просто я не хочу, чтобы он умер слишком рано. Чем дольше он будет умирать, тем больше пыток он будет терпеть. И наоборот, тем лучше для его семьи. Если ты хочешь использовать себя для его свободы, лучше не говори, это только разозлит меня. Последствия моего гнева ужасны.”
Голова Коко была практически похоронена в ее груди в этот момент, ее голос был простым шепотом: “Это не для него! Я признаю, что он мне нравился, но... что бы ни случилось, я этого не ожидала. Я никогда не думала, что он сделает что-то подобное. Но я не предавала тебя! Правда... по крайней мере, не своим телом.”
“Значит, я тебе нравлюсь?” Ричард слегка усмехнулся над ней.
Коко некоторое время молчала, но в конце концов решила сказать правду. Она знала, что она не умна, так что это, вероятно, не самый глупый выбор: “Нет, это тоже неправда. Я... я надеюсь, ты сможешь простить меня. Я буду усердно работать, чтобы сделать все, что ты хочешь от меня.”
Ричард направился к зеркалу. “Ты надеешься, что я смогу простить тебя? Ты не сделала ничего, что нуждается в моем прощении.”
Однако спокойствие Ричарда только усилило страх девушки. Увидев, что он закончил поправлять свою одежду, она поспешно схватила его: “Нет, я умоляю тебя, не делай этого! Чем больше ты говоришь, тем больше я боюсь. Я знаю, что ты снова уйдешь, пожалуйста, можешь сказать мне, что мне нужно сделать, когда ты уйдешь? Если ты не скажешь мне, я... я буду бояться каждый день.”
Каждое слово, исходящее из уст этой девушки, было правдой. Сердце Ричарда невольно дрогнуло, и он повернулся, чтобы спокойно посмотреть на нее. Это был маленький белый цветок, обычное зрелище в любом месте. ‘Поощряйте правду среди тех, кто рядом с вами’, - вспомнил он старую поговорку.
“Коко...” наконец заговорил он. “если ты хочешь моего прощения, это будет и просто, и трудно. Ты должна сделать только одно— заставить меня поверить, что ты действительно влюбилась в меня.”
“Это... хорошо, я буду усердно работать.” Коко знала, что ее игра не самая лучшая. Однако, поскольку это была просьба самого Ричарда, она чувствовала себя гораздо увереннее, несмотря на трудности.
Ричард подошел к книжной полке и взял книгу, передав ее Коко: “вот тебе помощь. Слова на титульном листе позволят тебе лучше меня понять.”
Коко посмотрела на книгу только после ухода Ричарда. Это были рассказы о великом Карле, биография императора-основателя Священного Союза. В центре внимания книги, очевидно, было то, как он привел миллионы солдат в бездну, вернувшись с головой дракона Дарамора. Даже она слышала эти истории раньше.
Она открыла книгу и увидела титульный лист. Слова, напечатанные там, были теми же словами, которые император произнес, наступая на голову дракона бездны.
Те, кто повинуются мне, процветают. Те, кто против меня, умирают.
……
Когда Ричард добрался до Церкви Вечного Дракона, еще не было восьми. Он послал слово о его прибытии и прекрасный священник вышел, чтобы приветствовать его, он провел его в тихую комнату для медитации в задней части церкви. Верховная Жрица Ферлин вошла сразу после этого.
Он встал и почтительно поклонился. “Уважаемая Верховная Жрица, могу я узнать, какие у вас для меня инструкции? Пока я способен, я сделаю все возможное.”
Ричард искренне восхищался Ферлин. Она всегда одевалась просто, красиво, но не сногсшибательно. И все же, свет, аура, которую она излучала, была чем-то, чему никто не мог подражать. Когда один из них будет рядом с ней, он будет затронут этой аурой, а на уме будет лишь удовлетворение.
Как только он вернулся в Норланд, он столкнулся с ситуацией, когда Гатон оказался в ловушке в другом слое. Если бы не желание Церкви защитить его, он понятия не имел, как бы он справился с этим вопросом. Страх перед Шароно мог спасти ему жизнь, но на этом все и закончилось. Он не сможет защитить лучников в Фаусте, возможно, даже жизни своих братьев и сестер. Для могущественных врагов было обычным делом уничтожать корни семей, которых они убивали.
Будь то Фердинанд, Жаклин или Ноэлин, их решения, безусловно, потребуют разрешения Ферлин.
Верховная жрица села напротив него, жестикулируя, чтобы он сделал то же самое. Ее голос был нежным, спокойным и отстраненным, как
