До сих пор никто из историков, писавших о русско-прусской войне, не придавал нового значения так называемому делу Зубарева, одной из загадок XVIII века…
Напомню вкратце. В Пруссии был задержан тобольский мещанин Иван Зубарев, старообрядец, имевший какие-то дела с тамошними собратьями по вере. Согласно официальной версии, он был завербован прусской разведкой, получил даже патент на чин полковника прусской службы — и отправлен в Россию, будто бы устроить там бунт против Елизаветы, освободить из заключения в Холмогорах свергнутого императора Иоанна Антоновича. Причем в Холмогоры якобы должны были приплыть на помощь прусские военные корабли…
Дело Зубарева всегда вызывало интерес своими странностями: по сохранившимся свидетельствам, с тоболяком отчего-то обошлись в России предельно мягко — всего-навсего отправили в ссылку, а там, по некоторым данным и вовсе простили. Именно эта мягкость позволила некоторым историкам выдвинуть версию, что мнимый раскольник был русским разведчиком, внедрившимся в секретную службу Фридриха.
Никто, повторяю, не занимался третьей возможной версией. Зубарев мог оказаться не перевербованным эмигрантом и не русским контрразведчиком, а одним из агентов великого канцлера Бестужева. Вся эта операция могла быть затеяна с вульгарной целью окончательно склонить Елизавету к войне с Пруссией. Трудно представить, чтобы Фридрих, реалист до мозга костей, всерьез мог планировать морской рейд в Холмогоры. Да и зачем ему был нужен забытый всеми Иоанн Антонович, если симпатии к прусскому королю недвусмысленно высказывали и наследник русского престола Петр, и его супруга Екатерина?! История убеждает нас, что от Бестужева можно было ждать любой подлости, — достоверно известно, что прусская разведка в свое время перехватила письмо Бестужева, в котором русский канцлер советует саксонскому канцлеру графу Брюлю… отравить русского резидента в Саксонии, не согласного с политикой Бестужева! Так что «прусский полковник Зубарев» вполне мог, подготовленный Бестужевым, сыграть роль той самой последней капли, переполнившей чашу терпения Елизаветы. Всю жизнь императрица панически боялась, что ее свергнут с престола, как она сама свергла Брауншвейгскую фамилию. Всю жизнь она опасалась, что кто-то попытается освободить Иоанна Антоновича. Тут как нельзя более кстати появляется «посланец Фридриха», якобы собравшегося устроить в России заговор в пользу Иоанна… Последние колебания отброшены, и русская армия увязает в бессмысленной войне с Пруссией.
Между прочим, идея заключения мира с Пруссией принадлежит отнюдь не Петру III. Еще при жизни Елизаветы, в последние месяцы ее царствования, великий канцлер Воронцов (сменивший продажного Бестужева) с ведома Елизаветы начал готовить почву для возможного заключения мира — причем, что немаловажно, согласно его плану, Россия как раз и намеревалась отказаться от Восточной Пруссии (которая, собственно говоря, в те времена России была и не особенно нужна)! Таким образом, вступивший на престол Петр лишь довел до логического конца эти планы.
Кстати говоря, и Англия, и Франция пытались в те же самые месяцы заключить с Фридрихом сепаратный мир за спиной России! Так что «предательство интересов России», приписываемое Петру, ничего общего с предательством не имеет.
Ещё и оттого, что Петр вовсе не собирался «отдавать» Фридриху Восточную Пруссию. Ко дню убийства Петра русские войска все еще оставались в Восточной Пруссии — согласно двум подписанным Петром и Фридрихом трактатам, по которым Россия имела право вовсе остановить вывод своих войск в случае обострения международной обстановки.
Она и остановила. Сохранился указ Петра, предписывающий ввиду «продолжающихся в Эвропе беспокойств» не только не выводить войска, но и пополнить новыми запасами армейские склады в Восточной Пруссии, а также отправить к берегам Восточной Пруссии кронштадтскую эскадру, чтобы прикрывать русские торговые суда.
Как видим, ни «предательства», ни «возвращения» Восточной Пруссии Фридриху не последовало. Австрийский посланник в Петербурге Ф. Мерси так и сообщал в Вену о действиях Петра: «Теперь он не может выпустить из рук королевство Пруссию».
Кто же «выпустил из рук» Восточную Пруссию?
Екатерина!
Одним из первых ее распоряжений после свержения Петра стал приказ расквартированным в Восточной Пруссии русским полкам форсированными темпами возвращаться на родину. А два года спустя Екатерина подписала с Фридрихом новый союзный договор, ряд статей которого без малейших изменений был взят из того самого, «предательского», договора Петра… И упрекать ее за это нет необходимости — политическая реальность того времени такова, что союз с Пруссией был России необходим, поскольку позволял с легкостью отразить попытки любой третьей державы установить в Европе свою гегемонию.
Миф 2. «Петр хотел втравить Россию в войну с Данией из-за своего Шлезвиг-Гольштейнского герцогства, и это предприятие было чуждо российским интересам».
Петр (остававшийся законным герцогом Шлезвиг-Гольштейнским) и в самом деле всерьез намеревался отвоевать свои владения, не так давно захваченные датчанами. Но была ли эта война ненужной России?
Вряд ли. Любопытнейший парадокс как раз и заключается в том, что, какими бы мотивами ни было продиктовано решение Петра, включение в состав России Шлезвиг-Гольштейна влекло за собой прямо-таки фантастические стратегические перспективы!
Достаточно взглянуть на подробную карту, чтобы убедиться: держава, владеющая Шлезвиг-Гольштейном, автоматически получает два важнейших военно-стратегических преимущества: во-первых, открывает своему флоту доступ в Северное море, во-вторых, способна без особого труда блокировать выходы из Балтийского моря. Шлезвиг — это ключ и к Балтике, и к важнейшим торговым путям, связывающим Англию с остальным миром.
И это блестяще доказывает поведение Пруссии в отношении Шлезвига. Чтобы завладеть им впоследствии, Пруссия без колебаний развязала две войны с Данией. Первую, в 1848–1850, она проиграла, но в 1864-м, взяв в союзники Австрию, напала на Данию вновь и не прекращала военных действий, пока не добилась передачи ей Шлезвиг-Гольштейна. Именно на территории этого герцогства, в Киле, была построена крупнейшая база военно-морского флота Германской империи…
Миф 3. «Петр намеревался уничтожить православную церковь».
Россказни о том, что Пётр якобы намеревался «обрить православных священников», а то и вовсе уничтожить православную церковь — из разряда все тех же анекдотов, выдаваемых за серьезные сообщения о реальных событиях. Достоверности здесь столько же, сколько и в «мемуарах» фрейлины В. Н. Головиной, которыми сплошь и рядом пользуются как достоверным источником, хотя звание фрейлины Головина получила лишь в 1782 г., а на свет появилась… через четыре года после убийства Петра.
Эта байка была пущена в ход Екатериной, чтобы привлечь на свою сторону церковных иерархов. А основывалась она на вполне реальном, но не имевшем ничего общего с «уничтожением церкви» событии — на намерениях Петра отобрать у церкви ее земельные владения.
Как и во многих своих начинаниях, Петр и здесь был не оригинален — более того, он просто-напросто хотел довести до логического конца процесс, начатый за сотни лет до него русскими великими князьями и царями…
