— Я так за тебя испугалась, Даня, — вдруг выдает Колючка и мне приходится сдерживаться, чтобы не рассмеяться.
Колючка поднимает голову и в ее зеленых глазах раздумье пополам с неуверенностью. Может, я сексуальный маньяк, может — скорее всего — у меня зашкаливает адреналин, но именно сейчас мне вообще не хочется ни о чем думать и ничего обсуждать.
Стряхиваю с себя пальто и тяну Варю за собой в ванну. По пути она избавляется от своего, но внутри ванной быстро берет инициативу в свои руки, прислоняя меня к стиральной машине. Откручивает вентиль, ждет, пока вода станет горячей и очень аккуратно подставляет под поток мои ладони. Смывает кровь кончиками дрожащих пальцев, а когда руки становятся чистыми, подносит тыльную сторону моей ладони к своей щеке и, потираясь, жмурится. С облегчением выдыхает.
— Ты мой защитник, — говорит честно и без тени лукавства.
А я притягиваю ее к себе, прижимаю голову к своему плечу, наслаждаясь тем, как открыто она льнет к моему теплу и отдается моей заботе.
— Я твой мужчина, детка, — поправляю ее. — И ты теперь со мной, помнишь?
Она энергично согласно трясет головой.
Кажется, у нас больше не будет разговоров на тему того, кто в семье старший.
И я не оговорился.
Эпилог: Варя
31 декабря, год спустя
— Я держу! — кричу от смеха, пытаясь на свалиться с Даниных плеч, пока он немилосердно держит меня за бока и время от времени пропускает ребра под пальцами, словно я какой-то клавишный музыкальный инструмент. — Я же с туфельками, Ленский!
— Уважительная причина, да? — делает вид, что раздумывает, и я пользуюсь паузой, чтобы прицепить на верхние ветки двухметровой живой елки две хрустальные туфельки. Он замечает это и быстро отходит от елки, придерживая меня за бедра. — Ну а теперь, Варвара Ленская, раз уж ваши руки не заняты ценным грузом…
Я хохочу, как ненормальная, когда Даня опрокидывает меня спиной на диван и нависает сверху, придерживая часть своего веса на локтях. Знает, что я с ума схожу, когда он сверху и когда я чувствую каждый килограмм его мышц и твердого тела. За последний год мой Голиаф еще раздался вширь, и теперь я просто обожаю спать на его спине. Подушка жестковата, но удары его сердца и жар крепкого тела стали моим лучшим снотворным. Когда он уезжает на соревнования, я едва ли нормально сплю одна в пустой и холодной постели. Зато, когда возвращается, недельку хожу, как кавалерист после долгой скачки. На радость моему неутомимому Ленскому. Три раза за ночь? Пффф. Он вернулся с «золотом» вчера и за сутки я успела полетать шесть раз. Хоть мой парень, судя по чертям в темном взгляде, не собирается останавливаться на достигнутом.
— Кто сейчас снимет трусики, тот получит первый подарок от Деда Мороза, — загадочно вздергивает бровь Даня, прижимаясь к моему животу заметной твердостью в штанах.
И приподнимается еще немного, давая мне волю.
Мой Ленский научил меня выпрыгивать из трусиков по первому его взгляду, хоть я до сих пор не разучилась краснеть в ответ на его пошлые словечки. Или, когда он пристально следит за моими движениями, как сейчас, когда я сгибаю ноги в коленках и спускаю по ногам кусочек шелка. Сглатываю, потому что полы домашнего халатика немного расходятся, и Даня жадно изучает взглядом мою грудь.
Приходится вскочить на ноги и увеличить расстояние между нами, потому что…
Мой взгляд падает на часы.
Черт!
— Даня, уже почти десять! — Мои колени пускаются в пляс. — Твои родители, наверное, уже идут по лестнице!
Муж лениво переворачивается на спину, подцепляет пальцами свой трофей — мои трусики — и крутит их на пальце. Потом командует:
— Принеси мою сумку, Колючка.
И я, забыв обо всем на свете, вприпрыжку, как коза, скачу в комнату, чтобы вернуться с его спортивной сумкой. Он вернулся поздно ночью, и успела разобрать только те вещи, которые нужно было забросить в стиральную машину. Потом у нас просто не было времени: секс, походы по магазинам, снова секс, совместная готовка праздничного ужина, еще пару раз секс — судя по запаху табака на площадке, соседей мы впечатлили — потом мы наряжали елку… В два подхода.
В общем, я ставлю перед ним сумку и, закладывая руки за спину, как прилежная девочка, жду обещанный подарок. Даня нарочно долго роется в сумке, хоть уверена, он прекрасно знает, что и куда положил. Но в итоге достает маленькую коробочку, перевязанную нарядными белыми и красными лентами.
— Хочу, чтобы ты это надела, когда придут мои родители, — говорит с улыбкой и прикусывает губу, пока я медленно, стараясь не испортить бант, снимаю обертку.
Это браслет с наборными бусинами. Писк моды и то, что должно быть у каждой девушки или женщины. Как будто ничего такого, но Ленский тянет меня к себе на колени, прижимает спиной к своей груди и укладывает голову мне на плечо. Я провожу пальцами по бусинам — и понимаю, что каждая из них не просто так.
— Это… книги? — спрашиваю, отделяя первую. Она и правда похожа на стопку книг.
— Это — литература, которая нас познакомила, — поправляет Даня. Потом трогает пальцами бусину в форме студенческой шапочки. — Это за твое терпение, что не выгнала меня из дома, пока я не сдал все экзамены.
— Ты был очень милым, когда волновался, — чмокаю его в небритую щеку. Он будет так ходить еще пару дней, пока я, после недельной разлуки, вдоволь не натру щеки его щетиной. Теперь это отдельная степень моего наслаждения этим мужчиной.
— Это — мое сердце. — Даня трогает пальцами усыпанное красными камешками простое сердечко. — Спасибо, что хранишь его, Колючка.
Я уже реву.
Только Ленский может быть таким брутальным и сентиментальным одновременно. Он — хранитель нашего дома (пусть это всего лишь крохотная «однушка» у черта на рогах, зато она — наша), защитник очага, опора и мужчина, который никогда не бросает слов на ветер.
Он поступил на финансовый сам, своими мозгами, хоть умудрялся подрабатывать баристой, тренироваться и готовиться подавать резюме на вакантное место в центральном филиале банка своего отца. Нарочно подписался другим именем и фамилией. Хотел, чтобы его рассматривали наравне со всеми. И попал вторым кандидатом. Первый провалился на собеседовании. И тогда мой Даня впервые за кучу времени лицом к лицу столкнулся со своим отцом. На равных.
Так что теперь он учится и работает неполный день, оставаясь в офисе и на выходных, чтобы набираться опыта.
— Это что, пустышки? — спрашиваю я, смахивая слезы. Две следующих подвески очень похожи на голубую и розовую пустышки.
— Прицел на будущее, — играет бровями муж, и прикусывает меня за ухо. — Как только ты найдешь место в своем плотном графике.
