По этому делу задержано несколько лиц. Сейчас дело еще окончательно не выяснено, но, судя по уже имеющимся показаниям, артистка убита, и драгоценности переданы неизвестному лицу».
Газета «Азербайджан», со своей стороны, сообщает: «31 июля распространились слухи, что Холодная найдена в 35-ти верстах от Баку, близ дороги, с отрезанной головой и несколькими колотыми ранами. По проверке слухи эти оказались справедливыми. По общему мнению лиц, знавших покойную и ее жизнь, кровавая расправа с ней вызвана ревностью».
Разумеется, ревностью!
А чем же еще?!
Банальное ограбление, убийство с целью завладения драгоценностями – нет, это неинтересно!
Читателям в Баку и Тбилиси нужно «что-то по-горячее», а потому добавлена пикантная деталь: найденные в квартире похитителей шпильки и дамские подвязки…
При каких обстоятельствах красавица могла растерять шпильки и подвязки?
Как, вам еще неясно?!
…Все это, конечно, захватывающе интересно, но не менее интересно другое: откуда бы взяться «лицам, знавшим покойную и ее жизнь» в Баку?! К тому же все те, кто действительно «знал ее жизнь», знали и то, что ревновать Верочку было некому и не к кому, и уж тем более знали то, что Вера уже полгода лежит в склепе на одесском кладбище…
В свое время наиболее тщательно пытался проанализировать происхождение слуха о «криминальной» причине смерти Веры Холодной журналист Н. Брыгин. Он, как это и нынче модно, обвиняет во всем своих коллег-журналистов, готовых на все, на какую угодно клевету и мерзость ради «сенсации». Уместно привести выдержку из его статьи:
«Представьте себе толпу почитателей синематографа, сбежавшихся к дому № 1 на Соборной площади, где проходят последние часы тяжело больной любимой актрисы. В подъезд не пускают. У подъезда усиленный наряд варты. Оно и понятно: каждый захочет… Но не пускают и самых близких, не пускают ее друзей Рунича, Чардынина, Харитонова. В квартире только мать, профессора К. И. Коровицкий и Л. И. Усков и еще какие-то неведомые никому лица. Тайна. На дворе уже семь вечера, шестнадцатое февраля. Из квартиры на лестницу вышел кто-то и что-то сказал. По толпе немедленно пронеслось: “Отравили!” А у А. Я. Каплера этот микроэпизод будет выглядеть так: “Не стесняясь слез, на лестнице плакал знаменитый одесский профессор Усков”.
Шестьдесят лет (1919–1979) срок немалый. Из памяти собеседников Алексея Яковлевича выпало одно странное обстоятельство: у профессора Ускова “неизвестными злоумышленниками” тут же была похищена дочь. Газеты подняли шум об одесской мафии (да, так!), похищающей младенцев у приличных людей, но Леонтий Иванович Усков дал интервью, в том числе высказался о причинах смерти В. В. Холодной (“тяжелая форма “испанки”), и дочь вскорости “счастливо отыскалась”, “разрыдавшись на руках благодарных родителей”.
В прессе последовали намеки на “провидение”, на “счастливую удачу”, на “рок судьбы”. Прессе оставалось довольствоваться только намеками, потому что и полуправду цензура норовила заменить столбцами наборных многоточий или белыми окнами, которыми и без того пестрели одесские газеты.
Но вернемся в “толпу молодежи”, стоявшую под окнами “постоянно, день и ночь”. В квартиру по-прежнему никого не пускали. Наряд варты по чьему-то распоряжению был “вновь усилен”. Пустили наконец в квартиру (но не в комнаты) двоих ближайших друзей покойной: ее режиссера и владельца кинофабрики. “Харитонов и Чардынин плакали, сидя на кухне”, – запишет А. Каплер. В комнатах творилось какое-то действо. Вместо положенного вскрытия было приказано (кем?) экстренно начать бальзамирование. В толпе немедленно пронеслось: “Яд. Следы заметают!” Газеты вторили: “По причине бальзамирования в квартиру В. Х. никто из прощающихся допущен не был”. Вынос тела в собор (перейти через дорогу) по чьему-то распоряжению состоялся не днем, как делалось испокон веков, а глубокой ночью. Газеты: “Вчера в 4 часа ночи при огромном стечении публики состоялся вынос тела Веры Холодной из дома Попудова в Кафедральный собор… Тело ее набальзамировано”.
“Зачем?” – спрашивали. “Для отправки в Москву”. – “Тогда почему ее хоронят с погребением, на кладбище? ” – “Потому что до Москвы далеко!”
Похороны действительно состоялись традиционным порядком, совсем не требовавшим бальзамирования, состоялись “в серый, мутный, дождливый день”. И вот здесь всем бросилось в глаза еще одно: лицо актрисы было “тщательно загримировано”. Это особо старательно подчеркивали газеты, об остальном, мол, догадывайтесь сами. В толпе недоумевали: “Почему мы хороним мумию, а не нашу Верочку?” – “Подменили!” – “Никакой подмены. Это болезнь изменила ее до полной неузнаваемости”…
Согласитесь, было от чего голове пойти кругом, если бы вы оказались в толпе провожающих. И стоит ли спустя шесть десятилетий так уж сильно укорять Одессу, что в ней-де первой возникло и окрепло твердое убеждение: “Веру Холодную убили”. Но если так, кто убил, зачем отравили? Тут-то и пошли гулять невероятнейшие домыслы и вымыслы, версии и легенды…»
Возможно, автор статьи и прав в чем-то – хотя бы в том, что основными породителями слухов и виновниками зарождения большинства легенд являются действительно журналисты. Разумеется, это действительно так, ведь даже сам Брагин, пользуясь незнанием читателями истинных обстоятельств смерти Веры Холодной, поступился истиной ради создания «таинственной атмосферы»: на самом деле и вскрытие, и постмортум, и бальзамирование в тех обстоятельствах представлялось вполне оправданным и необходимым…
Впрочем, до сих пор многие (и даже ученые-киноведы) считают, что не все ясно с причинами смерти Веры Холодной.
Почти каждая статья, посвященная Вере Холодной в книгах о дореволюционном кино, заканчивается словами о «ранней, загадочной смерти артистки».
О преждевременности ее смерти сокрушаются, чаще всего приводя слова некогда отвергнувшего ее В. Гардина:
«…если бы Холодная не умерла в молодости, я уверен, она прошла бы все ступени от живой модели до подлинного мастера. В последних ее фильмах чувствовалось пробуждение богато одаренной натуры».
Но о том, что смерть актрисы была загадочна, не позабыл упомянуть, кажется, никто.
Может быть, потому, что это красиво: молодая и знаменитая «королева экрана» умирает загадочной смертью…
Возможно, убийство?
Это трогает за душу…
Полудетский овал лица, нежные губы, громадные, печальные, лучистые глаза в длинных изогнутых ресницах… Кинозвезда, красавица с открытки, скромница, верная супруга, трогательная мать, и вдруг – убийство! Эти кудри, эти глаза, эта женственная фигурка, вся состоящая из пленительных округлостей, – у кого рука поднялась хотя бы на то, чтобы поднести яд такой женщине?
Тайна!
Страшная тайна, притягательная и сладостная, как большинство страшных тайн!
Она столько раз умирала на экране… Говорят, что это нередко случается: когда какой-то творческий мотив отражается на жизни самого творца, художника, актера. А Вера Холодная была героиней мелодрамы: она или хоронила любимого, или – чаще – умирала сама!
