Глава двенадцатая. Смерть вступает в свои права
1
— Может быть, не надо? — опасливо спросил Вадим.
— Чего ты боишься, глупый? — прошептала Ксюша, касаясь языком его жарко онемевшего уха. — Никто не придет.
— А вдруг?
— Не думай об этом. Мы быстро. Я так… так за тобой соскучилась.
Она уже стояла, расстегивая джинсы. Вадим, сидящий на полу, попробовал возразить:
— Перестань! Не время.
— Для любви всегда есть время, — деловито возразила Ксюша.
Она чуть было не сказала «для секса». Не то чтобы ей так уж сильно захотелось близости с бывшим супругом, но его следовало как можно крепче привязать к себе. Сейчас Ксюша могла рассчитывать только на него одного, а женский инстинкт подсказывал ей, что это можно сделать только одним способом. После того как Вадим увидел свою семью издали, он сделался мрачен и словно бы погрузился в себя. Нельзя было допускать этого. Тоска по Лилечке и родителям могла заставить его забыть, зачем он здесь.
А находился он здесь по одной-единственной причине.
Чтобы помогать Ксюше и защищать ее.
Пусть же не забывает об этом!
Оставшись в одной блузке-разлетайке, Ксюша присела рядом с Вадимом и, не церемонясь, потянулась к его джинсам.
— Погоди, — попросил он, прикрываясь руками и тревожно глядя на дверь.
— Не могу, — заявила она.
И это было чистой правдой.
Потому что Ксюша уже завелась. Она вспомнила, почему, встречаясь и расставаясь с другими мужчинами, она всегда возвращалась к Вадиму. У него не было того, что имели они, зато они, все вместе и поодиночке, не обладали тем, что было дано Вадиму при рождении. Он был мужчиной. Не самым богатым, крутым, красивым, умным, щедрым, ласковым, заботливым и так далее. Просто мужчиной. И в такие моменты этого бывало вполне достаточно, чтобы позабыть обо всех ради него одного.
Нетерпеливо оттолкнув руки Вадима, Ксюша стала искать застежку его «молнии» и пуговицу джинсов. Преодолеть сопротивление оказалось несложно, потому что оно было не слишком убедительным. Приподнявшись, Ксюша занесла ногу, готовясь оседлать Вадима.
Она успела сделать это, когда загремел дверной замок.
— Слезай! — процедил он, отталкивая ее.
Она немного замешкалась, и этого хватило для того, чтобы вошедший в камеру мужчина проворно приблизился и наступил на сброшенные Ксюшей джинсы. Она присела, протянув руку:
— Отдай!
— Успеется, — заулыбался он, играя ямочками на округлых щеках. — Макс, оставь джентльмену поднос, а леди пойдет со мной.
— Я хочу одеться.
