Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Чем объяснить этот потрясающий успех? Тем, что основатель этого коллежа был подлинным педагогом. Другие мэтры открывают коллежи, чтобы приютить бедных школяров с единственной целью набрать из них будущих священнослужителей или, по крайней мере, сделать их должниками своего ордена или могучего покровителя, который их принял. А Робер де Сорбон не хочет готовить слуг, преданных ему самому. Он постоянно думает о том, чтобы привить молодым интеллектуальные потребности, воспитать вкус к учебным занятиям.
В тот момент, когда прочие коллежи ведут войну с помощью теологических и философских дебатов, «сорбоннары», вооруженные аргументами до зубов, свое учебное заведение вручают в руки потомства: ведь даже сегодня, кто говорит «Сорбонна», тот говорит «университет»! Вот как один коллеж среди прочих, но отличный от прочих, затмил всех своих соперников.
ЧТО ОСТАЕТСЯ ОТ ПРЕЖНЕЙ СОРБОННЫ?
Слава Сорбонны быстро распространяется по всей Европе. Однако в XV веке это учебное заведение попало в руки церкви, которая, в конечном счете, признала университет лишь для того, чтобы полнее завладеть им. С появлением гуманизма возникли новые инакомыслящие коллежи. Сорбонна потеряла свое влияние, отторгая новые идеи точно так же, как некогда старая школа Нотр-Дам.
Событием, которым отмечены одновременно масштаб славы Сорбонны и начало ее упадка, стало создание в ее стенах в 1470 году первой французской типографии. Сорбонна стала орудием королевской и папской власти.
В XVII веке кардинал де Ришелье, довольно верный папе, предпринял попытку спасти сами основания Сорбонны. Он вложил значительные суммы, чтобы обновить герб старой школы. Сооружения, которые можно увидеть сегодня, датируются вовсе не эпохой ее создания, но периодом вмешательства Ришелье и тех, что произошли в XIX веке. Внутри часовни можно восхититься надгробием Ришелье работы скульптора Жирардона. Вокруг этой часовни, купол которой приказал воздвигнуть кардинал — его видно снаружи вместе с тремя этажами здания, типичного для классицистической эпохи — стоят только современные строения. От Средневековья не осталось ничего! На неровных булыжниках почетного двора все же виден белый пунктир, напоминающий о местоположении первоначального здания. Остатки старой Сорбонны погребены под этими камнями. Большие камины XIX века в стиле предположительного неоренессанса имеют целью напомнить о средневековых каминах. Увы, в ту эпоху реставрация не совпадала с реабилитацией.
Для Парижа Людовик Святой всего лишь гарантирует независимость университета. Он идет на большие расходы, приобретя у Балдуина II, императора Константинопольского, очень нуждавшегося в деньгах, кусок истинного креста, священную губку, с помощью которой римские палачи напоили уксусом Христа, и железный наконечник священного копья, пробившего бок Богу-Сыну. Вместе с терновым венцом, посохом Моисея, кровью Христа и молоком Богородицы коллекция реликвий французского короля становится очень внушительной! Для хранения таких драгоценностей маленькая часовня святого Николая во дворце Сите смехотворна. Нужно создать нечто лучшее, более обширное, более красивое и богатое.
Пьер де Монтрёй, считавшийся архитектором, превращает это строение-раку в шедевр пламенеющей готики. Здание торжественно освящается 26 апреля 1248 года, за два месяца до того, как Людовик Святой отправляется в Крестовый поход. В наши дни реликвии исчезли, рассеялись по миру и были уничтожены революцией, но Сен-Шапель по-прежнему здесь, почти нетронутая, хотя она странным образом возникла среди сооружений Дворца правосудия.
В течение пяти лет Людовик IX сражается под стенами цитадели Каир, восстанавливает стены Цезареи и Яффы, затем возвращается, наконец, в свое королевство, где узнает о смерти матери, Бланки Кастильской.
По приезде король проявляет заботу об устройстве парижской администрации. В городе, где число жителей достигло ста шестидесяти тысяч человек, острейшим образом встают проблемы безопасности. В Париже с удивительной легкостью раздевают первого встречного и убивают любого, кто не по нраву. Надо сказать, что муниципальной власти приходится несладко, ибо у столицы несколько расплывчатый статус: в отличие от других городов королевства, в Париже нет бальи, ибо суверен не может быть представлен заместителем в собственной столице. Да, но как быть, если Его великолепие отбывает на край света на долгие годы, чтобы вести войну?
Людовик Святой побуждает горожан к самоорганизации и просит их выбрать среди людей зажиточных прево торговцев, который будет управлять городом. Осуществляя свою власть в «приемной для буржуа»[63] — нечто вроде городского суда — этот прево выносит суждение о делах коммерческих и речных.
С другой стороны, король назначает прево Парижа, получившего резиденцию в крепости большого Шатле. Именно он отправляет правосудие, собирает налоги, утверждает уставы различных цехов, командует королевскими сержантами и гарантирует привилегии университета. С 1261 года эти важные функции исполняет Этьен Буало. Превосходный организатор, человек добрый и справедливый, он сумел несколько оздоровить атмосферу на парижских улицах.
В 1270 году Людовик Святой может спокойно отправиться в новый крестовый поход. Он даровал своему доброму городу структуры, которые останутся надолго, а некоторые доживут до наших дней. Прево торговцев — это мэр, прево Парижа — это префект полиции. Ничто не меняется под солнцем.
XIV ВЕК
РАТУША
Рождение Третьего сословияКогда станция имеет название «Ратуша», она не может быть совершенно такой же, как все прочие. На платформе линии № 1 есть постоянная выставка, посвященная главным политическим институтам столицы. Хороший наверстывающий курс, предназначенный тем, для кого темными остаются слова префектура, мэрия или региональный совет.
Мы находимся на площади де л’Отель-де-Виль (Ратушной), самом старом поселении правого берега. Церковь Сен-Жерве, спрятанная за массивным зданием нынешней парижской мэрии, несомненно, была первым местом отправления христианского культа с этой стороны Сены.
С XII века могучая корпорация торговцев водой, наследница парижских корабельщиков, патронов передвижения по реке, приобрела здесь земельные участки, чтобы устроить порт — Гревский порт. С конца XIII века эта водная корпорация представляла интересы парижского народа перед королем. Когда Людовик Святой создал первое муниципальное учреждение Парижа, прево торговцев, совершенно естественно, вышел из этой корпорации, отсюда и герб города — корабль на реке.
Именно на этой площади, рядом с Гревским портом, прево торговцев Этьен Марсель, борющийся с королевской властью, устроил в 1357 году место собрания парижских торговцев в доме, получившем название Дом с колоннами, который находился на месте нашей Ратуши.
Впрочем, Этьен Марсель отлично выглядит в примыкающих садах: он гордо и прямо держится на своем скакуне из позеленевшей бронзы. Памятник был открыт в 1888 году, в особенной атмосфере, благодаря которой почести старинному прево превратились в акцию политического протеста, безмолвную, но яростную. Посредством этой статуи парижские эдилы выражают оппозицию решению правительства оставить муниципалитет под опекой префекта. Действительно, правительство III Республики, испуганное восстанием Коммуны в 1871 году, желало предупредить любой революционный взрыв, сохранив под надзором Париж, которому, в частности, отказали в праве иметь мэра. Превознести Этьена Марселя означало обрести убедительный символ политики города. Тогдашнее правительство и президент Сади Карно не обманулись на сей счет: все чиновники единодушно отказались присутствовать на церемонии открытия. Положенную по обычаю речь произнес префект Сены Эжен Пубель, «человек мусорных мешков»[64]. Пришлось дожидаться 1977 года, чтобы парижане смогли вновь выбрать мэра — им стал Жак Ширак.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
