– Там могут быть отпечатки и все такое.
Похоже, она уже жалела, что разрешила им все это.
Крис вытащил обугленный бумажник Сэндовала. Кредитка, оплавившаяся настолько, что ее не примет ни один банкомат. Идентификационный диск с цифровыми копиями документов – тоже обуглившийся; едва различались буквы АДАМ У. СЭНДОВАЛ. Лицензия пилота. Фотография женщины средних лет с широкой, милой улыбкой. Чек из мебельного магазина в Флинт-Крик, Колорадо. Скидочный купон на десять долларов в хозяйственном магазине, истек полгода назад. Если мистер Сэндовал и был террористом, подумала Маргерит, то каким-то совсем доморощенным.
– Осторожнее, пожалуйста, – забеспокоилась Розали, на ее щеках проступила краска.
Из рюкзака удалось спасти еще меньше. Крис быстро осмотрел остатки смартбука, почерневшую пластиковую ручку и несколько полуобугленных страниц из какого-то журнала.
– Кто-то еще все это видел? – спросил он.
– Только доктор Голдхар. Я думала позвонить Рэю Скаттеру или еще кому-нибудь из администрации и рассказать про вещи, но доктор Голдхар сказал, что не стоит. Что не нужно беспокоить Рэя из-за ерунды.
– Очень мудро, – кивнул Крис.
С каждой минутой чувствуя себя все более виноватой, Розали во второй раз выглянула в коридор и не видела – в отличие от Маргерит, – как Крис сунул одну из журнальных страниц в карман куртки.
На обратном пути Маргерит не сказала об этом ни слова. Крис за рулем тоже был не в настроении разговаривать. Вероятно, он нарушил сейчас какой-нибудь закон. Означает ли это, что она его сообщница?
Впрочем, наверняка он действовал из журналистских побуждений, не из преступных. Да и что он такого украл – кусок горелой бумаги?
Несколько раз Маргерит почти уговорила себя, что надо спросить, и каждый раз воздерживалась. Солнце село, дома они оказались почти к самому ужину. Сегодня Крис обещал что-нибудь приготовить. Он оказался энтузиастом кулинарии, пусть и не слишком талантливым. В его жарком можно было найти как достоинства, так и недостатки, и он не переставал жаловаться, что в рационы не включают травы и пряности, однако…
– Перед дверью стоит машина, – прервал ее мысли Крис.
Она сразу же ее узнала. Машина виднелась в зимних сумерках лишь смутно, черная на фоне снега, с неясным зеленоватым отливом, но она сразу поняла – это машина Рэя.
Восемнадцать
– Оставайся за рулем, – сказала она Крису. – Я уговорю его выйти.
– Не уверен, что это удачная мысль.
– Я с ним девять лет прожила. И умею обращаться.
– Маргерит, он переступил черту. Вторгся в твой дом. Если ты сама не дала ему ключ, это взлом.
– Наверное, он воспользовался ключом Тесс. Быть может, она тоже здесь.
– Я к тому, что, когда кто-то выходит так далеко за рамки, все становится серьезным. Ты рискуешь.
– Ты просто его мало знаешь. Дай мне пару минут, хорошо? Если что, я буду кричать.
Не смешно, подумала она. Похоже, Крис тоже не оценил шутку. Она положила руку ему на колено.
– Пять минут, ладно?
– Ты хочешь, чтобы я просто сидел в машине?
– Сиди в машине, можешь выйти и пройтись в сторонке, все, что угодно. Мне будет легче от него избавиться, если ты не окажешься дополнительным раздражителем.
Не дожидаясь ответа, она выбралась из машины и решительно зашагала к двери дома. Скорее злая, чем напуганная. Говнюк ты, Рэй! Крис просто не понимает его образа действий. Он пришел вовсе не для того, чтобы ее избить. Рэй всегда предпочитал иные способы унизить.
Войдя внутрь – окна гостиной были ярко освещены, – Маргерит громко позвала дочку. Если Рэй приехал сюда вместе с ней, для этого могла существовать приемлемая причина.
Тесс не откликнулась. Рэй тоже. Кипя от ярости, Маргерит проверила кухню и гостиную. Никого. Значит, он наверху. Свет горел по всему дому.
Она нашла его в свободной спальне, которую превратила в свой кабинет. Рэй восседал в ее кресле на колесиках, положив ноги на стол и наблюдая, как Субъект под полуденным солнцем пересекает безводную лощину. Когда она кашлянула, он небрежно обернулся.
– Ага! Вот и ты.
В неясном свете настенного экрана Рэй выглядел как Наполеон, только без подбородка, что забавным образом добавляло ему властности.
– Рэй, – сказала Маргерит, тщательно следя за голосом, – Тесс здесь?
– Разумеется, нет. Об этом-то я и собирался поговорить. Тесс мне кое-что рассказала.
– Только не начинай. Ничего не желаю слышать. Просто уходи, Рэй. Это не твой дом, и ты не имеешь права здесь находиться.
– Прежде чем говорить о правах… Ты вообще знаешь, что наша дочь провела чуть ли не час в снегу, пока твой дружок на прошлой неделе решил погеройствовать? Повезло еще, что она не обморозилась!
– Поговорим об этом в другой раз. А сейчас уходи, Рэймонд.
– Да брось уже, Маргерит, всю эту белиберду – «мой дом, мои права». Мы оба знаем, что ты систематически отказываешь Тесс в материнском внимании. И что у нее из-за этого серьезные психологические проблемы.
– Я не собираюсь это обсуждать!
– Я ни хрена не собираюсь ничего обсуждать. Я пришел, чтобы сообщить тебе о своем решении. Я не могу со спокойной совестью позволить дочери бывать у тебя, поскольку ты не желаешь должным образом о ней заботиться.
– Рэй, у нас есть соглашение…
– У нас есть досудебное соглашение, подписанное при совершенно других обстоятельствах. Если бы я мог оспорить его в суде, поверь мне, я бы так и поступил. Из-за карантина это сейчас невозможно. Поэтому я поступлю так, как считаю правильным.
– Ты не можешь просто взять и оставить ее у себя, – возразила Маргерит. Или все-таки попробует? Что, если он не отпустит Тесс домой? В Слепом Озере нет органов опеки, даже полиции, куда можно было бы обратиться, фактически нет.
– Не указывай мне, чего я могу, а чего не могу. Тесс сейчас под моей опекой, и я обязан принимать решения, которые пойдут ей на пользу.
Эта самодовольная уверенность в себе наконец взбесила Маргерит. Рэй в совершенстве овладел способностью разговаривать так, словно он единственный взрослый на свете, а все остальные – наглецы или ни на что не способные несмышленыши. Под этой хрупкой оболочкой, разумеется, скрывался лишь инфантильный нарцисс, требующий, чтобы все было, как он хочет. Оба эти аспекта его личности были равно непривлекательны.
– Послушай, – сказала она, – это уже становится смешно. Какие бы у Тесс ни были проблемы, ты их не исправишь, заявившись сюда, чтобы меня обидеть.
– Мне как-то наплевать, что ты думаешь по этому поводу.
Маргерит, не раздумывая, сделала два шага вперед и отвесила ему пощечину. Она никого раньше не била. Ладонь обожгло болью, и даже этот краткий физический контакт (отросшая к вечеру щетина, вялая щека) вызвал острое желание поскорее вымыть руки. Зря я, подумала она, ох зря. Хотя изумление на лице Рэя даже против желания вызвало у нее прилив гордости.
