Ее переполняла жаркая, не знакомая ей энергия, словно в маленьком розовом бутоне плоти, вздрагивавшем под пальцами Мэтта, скопилась неведомая страсть, разливавшаяся теперь по всему ее телу. Мэтт, не отрывая взгляда от ее лица, тревожась, как бы состояние экстаза не перешло мгновенно в уже знакомый ужас, осторожно раздвинул ее ноги и смазал клитор теплым вязким соком, истекавшим из ее лона.
Внезапно перед Пиппой словно вспыхнула молния, ее бедра поднялись, и тело изогнулось дутой над кроватью.
— О, Мэтт! — выкрикнула она, глядя на него невидящими глазами — ее тело сотрясал мощный оргазм.
Ничего похожего ей еще никогда не приходилось испытывать, ей казалось, что она сходит с ума, теряет сознание, умирает…
Мэтт уверенно держал ее сильными руками до тех пор, пока ему не показалось, что наступил пик ее экстаза. Тогда он лег так, чтобы оказаться между раскинутыми в стороны ногами Пиппы, и она почувствовала, как напряженная головка его члена коснулась нежной влажной кожи губ, окружавших вход в ее лоно. Инстинктивно она напрягла мышцы, на миг испугавшись боли, но твердый жаркий ствол легко скользнул в горячую глубину, будто ее тело давно ожидало этого мгновения.
Теперь Мэтт лежал неподвижно, давая ей привыкнуть к новому ощущению полной близости. Пиппа не испытала ни малейшей боли, к ней пришло чувство собственной полноценности, наполнившее ее сердце теплой радостью.
Она согнула ноги в коленях и обняла ими Мэтта, теснее прижимая его тело к своему. Стенки ее влагалища все еще трепетали в последних конвульсиях оргазма, и она сжала мышцы так, словно ей хотелось никогда больше не выпускать его из своего тела.
Мэтт был больше не в силах сдерживаться. Бормоча ей на ухо какие-то нежные ласковые слова, он начал осторожно двигаться внутри нее. Однако даже сейчас он старался быть предельно осторожным, чтобы каким-нибудь нечаянным движением не причинить ей боль.
Через несколько мгновений Пиппа поняла, что не хочет больше, чтобы Мэтт вел себя так заботливо и осторожно. Ей захотелось, чтобы он взял ее уверенно и сильно, и она уже была убеждена, что воспоминания о давно пережитом ужасе никогда больше не омрачат ее жизнь, что они навсегда исчезнут после этой первой близости с Мэттом.
— Возьми меня, Мэтт! — жарко прошептала она ему на ухо. — Возьми меня по-настоящему!
Ему не нужно было повторять дважды. Не сумев сдержать торжествующего крика, он проник в нее так глубоко, словно вложил в это движение всю страсть, копившуюся в нем с того момента, как впервые увидел ее. Он повторил этот сильный удар еще и еще раз, четыре, пять, шесть раз, уводя ее за собой к новым вершинам ощущений, так что, когда в ее жаркое лоно излился поток его горячего семени, Пиппа испытала еще один сильнейший оргазм. Через какое-то время придя в себя, она жадно прильнула губами к губам Мэтта.
Этот долгий, нежный поцелуй словно вознаграждал их за все перенесенные испытания. Оторвавшись наконец друг от друга, они с невыразимой нежностью продолжали смотреть друг другу в глаза, и Мэтт не спешил выскользнуть из ее жаркого тела.
— Тебе хорошо? — спросил он, еще не вполне уверенный в том, что ее страшные воспоминания полностью рассеялись.
Пиппа лучезарно улыбнулась, успокаивая его.
— Мне всегда будет хорошо с тобой, — просто ответила она.
— Моя главная героиня, — улыбнулся ей Мэтт.
— Навсегда. Боже, Мэтт, какое счастье ждет нас впереди!
Эти слова Пиппы проникли в самое сердце Мэтта, наполнив его светлой радостью. Наконец-то он нашел свою пропадавшую половинку и отступила пустота, так долго царившая в его сердце.
Наблюдая за сменой выражений его лица, Пиппа представляла себе, как познакомит Мэтта сегодня со своими родителями, как вечером опять выйдет вместе с ним на сцену. Однако все это будет позже, а сейчас ей еще надо было так много узнать и открыть для себя. С легким радостным вздохом Пиппа сжала мышцами своего лона его ствол, который уже успел снова затвердеть и налиться кровью, словно говоря ему этим движением, что ее вновь наполняет желание. Увидев в его глазах удивление, она рассмеялась и приникла губами к его губам.
За окном уже шумел новый день, город наполнялся звуками, но Мэтту и Пиппе не было до этого никакого дела. Для них еще только начиналась ночь.
