Почтовая мастика в невесомости вела себя коварно, собиралась в капельки, размазывалась по конверту. Я начинаю штемпелевать конверты, но ничего не получается. Невесомость. Если ты жмешь на этот штемпель, то сам улетаешь, и отпечаток получается плохой. Если ударяешь, то рука отскакивает, так как ничего не весит, и получается двойное изображение. В конце концов, я приловчился это делать на подлокотнике моего кресла, но отпечаток все равно был нечеткий.
Джанибеков доставил на «Салют» вместе с основной корреспонденцией и открытку от моей доброй знакомой, писательницы Ольги Ларионовой. Вначале эта открытка побывала у меня дома. Ольга написала, что она поздравляет меня с наступающим Новым годом заочно, поскольку, к сожалению, почта в космосе еще не работает.
Я, как начальник почтового отделения «Салюта», поставил на открытку штемпель и отправил назад с припиской: «Как же так: ты придумываешь фантастические сюжеты о полетах во вселенной, о жизни на других планетах, а такую элементарную вещь, как почта, просмотрела!» Ответ Ольга получила, когда я еще был в космосе.
Джанибеков и Макаров с космической почтой вернулись на Землю, а почтовая история продолжилась со следующей гостевой экспедицией – Ремека и Губарева. Они привезли нам письмо от министра связи СССР Талызина, написанное от руки:
«По согласованию с Инстанцией Министерство связи СССР приняло Ваше предложение об открытии отделения связи „Салют-6“ на орбитальной станции, для чего изготовлены штемпель спецгашения и десять заадресованных конвертов. Прошу возвратить Министерству связи СССР штемпель и конверты для отправки их по назначению. Прошу Вас поручить экипажу станции на заадресованных и обработанных штемпелем конвертах поставить автографы».
А еще – распоряжение узла связи Ленинска от 1 марта 1978 г.:
«Борт орбитальной станции „Салют-6“. Бортинженеру тов. ГРЕЧКО Г. М. Направляется специальный календарный штемпель первого в мире космического отделения связи „Салют-6“. Примите поздравления с назначением Вас нештатным сотрудником космического отделения связи „Салют-6“».
Я снова взялся за штемпель. У меня была задача: штемпелем, который на Земле не использовался, проштемпелевать для почтовых музеев всего мира конверты. После этого штемпель должен был уничтожиться, а в музее остаться уникальные конверты.
Но я заметил, что этой печатью уже пользовались. Вид у нее был бывалый. Штемпель изображал нашу станцию и звездное небо. Мы с Романенко аккуратно срезали одну звездочку, чтобы конверты, проштемпелеванные в космосе, имели радикальное отличие. Если вы увидите якобы наш конверт с лишней звездочкой – знайте, что его штемпелевали не в космосе!
Наши конверты из первой партии должны были разойтись по музеям. Нас уверяли, что штемпель был уничтожен! По крайней мере, мы вернули его почтовикам. А потом в Мюнхенском музее почты я увидел наши конверты, проштампованные с блестящей четкостью. Но у меня на орбите штампы получились куда менее красивыми! Значит, как мне кажется, все-таки кто-то подстраховал меня, подправил на Земле.
Так и американцы, я думаю, подсняли в Голливуде эффектные кадры пребывания на Луне. Но это не означает, что астронавты не были на Луне!
Между прочим, байконурские филателисты, устроившие крупный по тем временам бизнес на наших конвертах, через некоторое время даже попали под суд…
В самой популярной и содержательной Интернет-энциклопедии, которую читают на разных языках, обо мне написано как о заядлом филателисте. Я далеко не главный филателист среди космонавтов. На эту роль скорее мог претендовать рано ушедший от нас Лев Демин, а сейчас, увлеченным филателистом остается Виктор Горбатко.
Марки никогда не были для меня всепоглощающей страстью. Куда сильнее и дольше я увлекался театром. В товстоноговским БДТ в Ленинграде я готов и на студенческих местах сидеть, на самой галерке.
А с филателией дело было так. На девятилетие отец подарил мне альбом марок. Я тогда мало что понимал в филателии – и, когда обменивался с мальчишками, охотно отдавал ценную марку за более красивую, но не имеющую ценности. В блокаду альбом пропал.
В шестидесятые годы я снова стал собирать марки на волне космических достижений, к которым был причастен. Выходили марки, связанные с космическими победами, это меня вдохновляло. Я любил и люблю космические марки. Но главная причина другая. У меня тогда росли два сына, и я считал, что собирание марок – неплохое увлечение для подростка. Наверное, об этом же думал, в свое время, и мой отец… Мы с сыновьями с удовольствием посвящали маркам свободное время. Эти счастливые минуты остались только на фотографиях.
В первый свой полет я взял кляссер с шестью марками 1969 года. На марках был изображен скульптурный портрет Сергея Павловича Королева. В день рождения Королева, на второй день нашего полета – 12 января – мы с Алексеем поставили на марках автографы.
У меня, конечно, немало марок космической темы, начиная с первой марки с изображением Циолковского. Но особо ценных экземпляров нет. Мне нравятся наши советские марки, посвященные моим первым двум полетам. Особенно первая – маленькая марка, на которой изображены мы с Губаревым и наша станция Салют-4. В этой талантливой миниатюре можно даже увидеть лучи солнца, которые ловил мой телескоп.
Ну, а марка, на которой мы с Романенко заразительно улыбаемся на фоне станции Салют-6, получилась цветной и яркой. Некоторые коллеги даже ревновали – мол, летали больше тебя, а марки у нас не такие красивые. Изображали нас и на иностранных марках – у меня даже не все марки с Гречко есть в коллекции.
В один прекрасный день я понял, что коллекция требует слишком много времени, нервов и денег – ездить на первые штампы, покупать, продавать. Лишних ресурсов по этим трем направлениям у меня не было. Или марки, или работа.
На связи – артисты
13 ноября 2005 года международные агентства новостей растиражировали «сенсацию»: «Сэр Пол Маккартни стал первым музыкантом, сыгравшим вживую для космической аудитории!» Певец из знаменитой группы «Битлз» исполнил две песни для советско-американского экипажа Международной космической станции. Я бы поаплодировал и сэру Полу, и всем журналистам мира, если бы они не написали: «Стал первым».
В действительности для нас и тридцать лет назад устраивали на Земле отличные концерты, пели, играли, шутили. Вживую, а не в записи. Это называлось психологической поддержкой космонавтов. Даже отвечали на наши вопросы с космической станции, а иногда выполняли наши заказы. А тут ради сенсации перечеркивают правду.
Анекдот на полях:
«Аполлон» и «Союз» после стыковки летят вместе.
Они пролетают над Советским Союзом и видят миллионы телескопов, направленных в небо.
– Какая тяга к науке в вашем народе! – восхищаются астронавты.
– Да нет, это просто в Москве – десять часов утра, час волка, началась продажа алкоголя. Они из горла пьют!
Первыми развлекательную психологическую поддержку получили как раз мы с Романенко. Полет был рекордно длительный – и на Земле, конечно, думали о нашем настроении. Однажды – вполне неожиданно – нам сказали, что вечером на связь выйдет артист Ростислав Плятт.
