Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
Ни один священник не захотел отпевать расстрелянных бандитов, несмотря на деньги, которые предлагал Японец. Поэтому похороны обошлись без заупокойной церковной службы. Но Таня решила, что это и к лучшему. Она давно разуверилась в Боге, считая, что лучше думать, что его попросту нет, чем понимать, что Бог есть — и он может все это переносить…
Все закончилось быстро. Гроб одинокого мальчика с такой беспросветной, безрадостной жизнью опустили в могилу, комья размякшей, полужидкой земли упали на крышку с чавкающим звуком. И Таня мало верила в то, что там, за гробом, его ждет более счастливая жизнь.
Похороны закончились. И, все еще держась за плечи руками и кутаясь в теплый платок, Таня медленно побрела прочь, даже не пытаясь прикрыть намокшие от снега пряди волос, сбитых холодным ветром. Серые потеки талого снега подсыхали на белых от холода руках.
За спиной раздалось чье-то тяжелое дыхание, и Таня обернулась. Следом за ней спешил Туча, пытаясь ее догнать. Все это очень напоминало похороны бабушки, и у Тани опять сжалось сердце, но, стараясь уговорить себя, что это совпадение ничего не значит, она остановилась, зная, что жизнь ее стала совершенно другой.
— Ты перестала заходить. — В голосе Тучи послышался упрек. — Сколько времени ты уже не была в кабаре? С чего вдруг ты исчезла, как этот самый мокрый снег?
— Есть кое-кто, кого мне не хочется там видеть, — честно отрезала Таня — эта правда случайно вырвалась из нее.
— Не понял? — Туча смысла ее слов не уразумел, и теперь хмурил лоб. — А, ты прячешься! Боишься полиции после смерти Соньки?
— Можно и так сказать.
На самом деле никакого расследования по факту смерти Соньки Блюхер не было. Во всем обвинили готовивший трюк Театр теней. Посчитали, что по сценарию Сонька и должна была лежать так, в цветах. Это якобы входило в часть номера. А потом она, дескать, задохнулась от долгого ожидания, и у нее остановилось сердце.
Надо ли говорить, что подобное заключение стоило очень немалую сумму бывшему губернатору. Но, так или иначе, смерть Соньки списали на несчастный случай, и дело не стали открывать. Тем более, что в городе как раз начинались бои между бандами Григорьева и деникинцами Гришина-Алмазова, и никому не было дела до смерти какой-то там неизвестной бывшей певички.
— Зря пряталась, — резюмировал Туча, — все равно за тобой никто не приходил. Никто о тебе не спрашивал. Кому какое дело до Соньки Блюхер? А вот если бы ты зашла, я бы тебе кое-что мог рассказать… — В его голосе послышались таинственные, заговорщические нотки, и Таня с удивлением вскинула на него глаза.
— Что рассказать? — удивилась она.
— Ага, любопытно! — рассмеялся Туча. — Конечно, бабское любопытство… Почти чутье… Но тут такое дело… Не знаю даже, как начать… Тема щекотливая… Видишь ли, за день до своей смерти Сонька Блюхер приходила ко мне в кабаре и спрашивала тебя.
— Что ты сказал? — Таня даже остановилась.
— Тебя тогда не было. И я подумал, шо ты не захочешь с ней встретиться. Ты ж вроде как ее не жаловала в последнее время… И я сказал ей, что ничего про тебя не знаю, если хочет, может ждать. Она и осталась ждать. Села за столик, заказала белого вина и принялась смотреть на дверь. И шо-то было в ней странного…
— Странного?
— Фиолетовый синяк на морде лица. Ее кто-то приложил. Сиял синяк этот, ну что радуга, и было видно, шо свежий.
— И ты ничего мне про это не сказал?!
— Так я тебя за все это время не видел! А потом подумалось, что ты за Соньку не захочешь слушать…
— Много ты понимаешь! Надо было рассказать!
— Ладно, не собачься. Сейчас ведь рассказываю. Так вот: морда у нее была разбитая. И синяк ей точно поставил не шкаф. Сидела она долго, я видел. В конце концов я подошел к ней и спросил: что, мол, она передать тебе хочет. Пусть скажет мне, а я все тебе передам. Но она, зараза, не сказала. А сказала только, что это очень личное, и ей надо посоветоваться с тобой. И еще шо-то того, шо один человек оказался совсем не таким, шо о нем все думают. Сказала шо-то такое, шо трудно было даже разобрать.
— Какой человек? Она назвала имя?
— Какое имя? Да ты погоди! Это ведь еще не все.
— Что же еще? — Таню страшно раздражала манера Тучи тянуть кота за хвост.
— Потом Сонька вышла — вроде как направилась в уборную. Но сама свернула в служебный ход и зашла в одну из гримерок…
— Чью именно?
— Запасную, ну, крайнюю по коридору слева, ты ж ее знаешь. Это ж та гримерка, шо все время стоит пустой. У ней замок поломанный, дверь не запирается. И почти все слышно в щель. Мне стало интересно, зачем Сонька завернула в эту гримерку… Я и подошел поближе. И услышал голоса. Их было там двое: Сонька и какой-то фраер. Его голоса было не разобрать. Говорил он тихо, словно все время бубнил: бу-бу и бу-бу-бу, от уж речь отвратительная. А Сонька с порога стала кричать.
— Что она кричала?
— Как бы вспомнить поточнее… Кричала, что не сможет сделать это, не сделает ни за что. Что не будет делать, и пусть этот тип оставит ее в покое. Что она сильно разочаровалась в нем. И что если он не оставит ее в покое, она всем вокруг расскажет, какой на самом деле он… А он все бубнил в ответ, долго бубнил… А Сонька опять заорала. Ну шо все о нем думают не так, а он на самом деле преступник, такое. И пусть он оставит ее в покое, не то хуже будет! Ну, ты знаешь Соньку, девка она простая, говорить могла прямо в лоб, не таясь. Сильно она на него орала. А потом вдруг выскочила из гримерки, хлопнула дверью — я едва успел спрятаться. И пулей вылетела из кабаре. Ну и все.
— А мужчина? Когда вышел он?
— А я знаю? Я пошел за Сонькой. А когда вернулся, гримерка уже была пустая.
— Ты думаешь, что Соньку убил этот человек?
— Ну а кто еще, по-твоему? Она ж всем собиралась про него что-то рассказать.
— Интересно, об этом она собиралась говорить со мной?.. — Таня покачала головой. — А это мог быть ее любовник, владелец кабаре?
— Ну, мог быть и он. Он говорил, шо жевал, голоса было не разобрать. Сонька ж жила с ним какое-то время. Много чего могла о нем узнать.
— А он был в кабаре в тот вечер?
— Нет, не приходил. Я его специально потом искал, самому интересно было. Не, не приходил.
— Ты еще кому-то об этом рассказывал?
— Никому. Только тебе. А кому ж еще?
— Это хорошо. Никому не говори. Мне не нужны лишние сплетни, что Сонька хотела со мной встретиться накануне смерти. Мне ни к чему, если пойдет волна. А за рассказ спасибо. Хоть и поздно.
Большая деревянная кадка с замоченным бельем стояла посередине двора. Вода в ней была черной. От кадки шел резкий запах дешевого известкового порошка, который использовали для стирки. Таня почувствовала ностальгию. Все это напомнило ей давние времена, когда она стирала у купчихи белье. В таких вот пузатых кадках они замачивали жесткие мешки из лавки купчихиного мужа. Мешковина была такой жесткой, что царапала руки, как острая проволока, и к концу первого же часа стирки они покрывались кровавыми ранами. В раны попадала известка из порошка, разъедая кожу и вызывая мучительный зуд. Все это было еще живо в памяти, и Таня даже вздрогнула, настолько сильным и тяжелым было это воспоминание из прошлого.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
