Отдохни, и ты почувствуешь себя лучше, любовь моя.
Смущенная его нежностью, она закрыла глаза. Розали выглядела так беспомощно на больших кружевных подушках, что Рэнд не мог уйти, оставив ее одну.
– Ты тоже пойдешь отдыхать?
– Нет, у меня еще есть дела.
– Какие? – снова спросила она, и Рэнд улыбнулся.
– Тебе не нужно беспокоиться, я не уйду слишком далеко от тебя.
Он поправил ее волосы.
– А что ты будешь делать? – сонно проговорила Розали, успокоенная его лаской.
– Ждать, когда ты проснешься. И еще – принимать нужные решения.
– Они касаются меня? – Его пальцы тихо скользнули по ее щеке.
– Нет, – ответил Рэнд низким голосом. – Разве я могу?
Он продолжал осторожно ласкать ее.
– Я нахожусь сейчас в положении рудокопа, который нашел бриллиант среди горных кряжей. У него никогда не было такого богатства, и он боится потерять его. И тысячи вопросов не дают ему покоя: какую оправу он должен заказать? И как уберечь сокровище? И как не стать скупцом и скрягой?
Погружаясь в сон, Розали едва слышала его слова. Позднее она пыталась вспомнить, ощущала ли она нежное прикосновение его губ к своей щеке, его дыхание, его шепот наяву, или это был уже сон, который опустился на нее подобно тому, как медленные летние сумерки опускаются на землю.
Розали проснулась через несколько часов. Уже наступил вечер. В комнате стояла Мирель с подносом в руках.
– Мадемуазель, ужин готов, прошу вас, – сказала она, ставя поднос на золоченый столик. – Месье распорядился, чтобы сегодня вы ужинали у себя.
Она поправила подушку.
– Из деревни прислали много новых слуг, дворецкого, помощника для чистки ножей и обуви, девушку на кухню и другую прислугу, чтобы привести в порядок все оставшиеся комнаты.
– А ты все уже разузнала, – весело сказала Розали, с аппетитом глядя на поднос. – Что это?
– Это грудка каплуна с толчеными миндальными орехами и зернами граната – очень полезно для тех, кто выздоравливает.
Розали с удовольствием попробовала и решила, что это самое вкусное блюдо, какое она когда-либо ела. Кушанье лежало на золоченой тарелке, тут же стояло блюдо с грибами, запеченными в сметане, и два мягких рулета с маслом.
– На десерт я принесу вам клубнику со сливками, – сказала Мирель, и Розали рассмеялась.
– Сомневаюсь, что я смогу съесть все это да еще и десерт!
– Месье сказал, что вы должны скушать все, – Да? – засомневалась Розали. – Надеюсь, ты…
– Месье сказал, что я не должна есть за вас, – скромно заметила Мирель.
– Как я вижу, месье ужасно любит командовать, – ворчливо произнесла Розали, думая, что и самому Рэнду нужно питаться как следует. – Надеюсь, он не голоден и достаточно сытно пообедал?
Девушка кивнула, присаживаясь на край постели.
– Да, он обедал после того, как сходил посмотреть на лошадей. В конюшне может разместиться сорок голов. Нинетт сказала мне, что в прежние годы конюшня была всегда полна.
– А сейчас?
Мирель задумчиво наклонила голову.
– Кажется, только пять. Месье де Беркли сказал месье Альвину, который присматривает за домом, что нам нужен еще один конюх, так как он намерен купить новых лошадей. Те, что стоят сейчас в конюшне, недостаточно подготовлены для быстрой езды.
– Так похоже на него! – согласилась Розали, отпивая глоток вина. – Похоже, он намерен устраивать скачки, рискуя сломать себе шею, и брать любой барьер, который попадется ему на пути!
– Если вы, мадемуазель, захотите кататься верхом, когда совсем поправитесь, я могу составить вам компанию, – сказала Мирель с надеждой в голосе.
Розали улыбнулась.
– Если ты не будешь возражать…
– О нет, я не буду возражать, конечно! – воскликнула Мирель, обрадованная согласием Розали. – Здесь повсюду такие прекрасные сады! Мы будем ездить на прогулки.
– Приятная перспектива, – сказала Розали.
– И еще можно пойти в деревню на ярмарку. Конечно, после того, как я спрошу разрешения у месье де Беркли.
– Но я не его собственность, – прервала ее Розали, расстроившись вдруг, что Мирель признает за Рэндом право одобрять или не одобрять их поступки. – Нам не нужно спрашивать его разрешения.
– Но он ваш кузен, ваш опекун, да? И мы должны сообщить ему обо всем этом, иначе.., он рассердится на меня, – тихо закончила Мирель.
Розали мгновенно смягчилась. Она не хотела навлечь гнев Рэнда на кого бы то ни было, тем более на Мирель.
– А кроме того, я думаю, он ни в чем не откажет вам!
– Ты уверена? У него слишком строгие представления о том, что я должна делать.
До сих пор ее попытки управлять им были безуспешны.
– Вы правы, – согласилась Мирель. – У него такой сильный характер! Но когда вы улыбаетесь ему, мадемуазель!.. – Она помахала тоненькими пальчиками. – Его воля слабеет!
Розали рассмеялась и, взяв булочку, покачала головой.
– Не знаю, правильно ли он поступил, взяв тебя сюда.
Она задумчиво посмотрела на Мирель.
– Пара меринов, две кобылы – старая и молодая и одна гнедая лошадь, – подвел итог Рэнд, садясь в кресло в комнате Розали.
Он пришел к ней после утренней прогулки верхом как раз в тот момент, когда она села завтракать.
Розали хорошо отдохнула и выглядела сейчас просто очаровательно с легким румянцем на щеках, сменившим болезненную бледность.
– Гнедая лошадь в отличной форме, а остальные слишком старые и раскормленные, чтобы можно было на них рассчитывать.
Он вдруг рассмеялся.
– Я не помню особых подробностей из жизни старого маркиза, за исключением его страстной привязанности к лошадям. Будь он жив, интересно, что бы он сказал, узнав, что в его огромной конюшне сейчас лишь пять "скакунов", да таких, которым лень даже хвостом махнуть!
Розали рассмеялась, намазывая мед на ломтик свежего хлеба.
– Ты собираешься купить новых?
– Сегодня я собираюсь нанести визит кое-кому из местных землевладельцев. Вероятно, последуют кое-какие проекты. В любом случае местные обычаи предписывают мне, как вновь прибывшему, первому посетить соседей.
– Вот как? Они действительно не приедут, чтобы пригласить нас? А я-то думала, что французы такие гостеприимные! В Англии совсем по-другому.
– Честно говоря, я предпочел бы, чтобы сюда вообще никто не приезжал, по крайней мере в ближайшее время, – заметил Рэнд. Темная щетина на щеках придавала ему несколько грубоватый вид. – Мы приехали сюда отдохнуть, а не для того, чтобы принимать толпы любопытных, – добавил он.
