Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
Третья группа состоит из потомков семей далай-лам. Например, семейство Потранг происходит от брата седьмого далай-ламы (1708–1758), а семейство Пунканг от брата десятого далай-ламы (1819–1837); одно из самых влиятельных семейств Лхалус происходит от союза двух ветвей, одна из семьи восьмого, а другая из семьи двенадцатого далай-ламы. До сих пор только одно получило привилегии гьерпы – это семейство Пангдацанг, благодаря тому важному положению, которое оно стало занимать в коммерции. Пангдацанг можно назвать банкирами Тибета. Недавняя экономическая миссия в США – результат инициативы теперешнего главы семейства, и процветающий экспорт шерсти в большой степени находится в руках семьи.
После того как дворянский род укрепился, больше нет причин, чтобы он сошел на нет. Когда нет сыновей, чтобы продолжить род, дочери даже после брака могут сохранить имя отца. В таких случаях зятя принимают в дом тестя, как делают и в Японии. Так случилось и с Царонгом Дзасой, о котором я говорил раньше; сначала его звали Намьянг Дазанг Дамду, но он принял имя и звание семьи Царонг, когда женился на старшей дочери Царонга-шапе, важного чиновника.
Тибетская жизнь, если посмотреть на нее в целом, типично средневековая. Она средневековая по своей социальной организации – преобладание церкви и знати – и по экономической основе в виде сельского хозяйства и животноводства. Она отличается такой же цветистостью и невероятной суеверностью, как Франция и Бургундия, два идеальных примера европейского Средневековья; у нее средневековая вера, средневековые взгляды на вселенную как космическую драму, в которой земное перемешано с небесным, средневековая иерархия во главе с одним человеком, которая затем переходит в невидимое и метафизическое, словно огромное дерево, чьи корни среди камней, а крона теряется в голубизне небес; средневековые праздники и церемонии, средневековая грязь и драгоценности, средневековые профессиональные сказители и палачи, турниры и кавалькады, принцессы и паломники, разбойники и отшельники, дворяне и прокаженные; средневековые самоотречение, божественное безумие, менестрели и пророки.
Должен прибавить, что мне тибетцы кажутся по-настоящему счастливыми людьми – насколько люди могут быть счастливы на этой земле. Счастье не обязательно зависит от социальной структуры или системы власти, как думают наши современники. Мне кажется, что это в основном вопрос равновесия между миром, который окружает человека, и миром, который он несет в своем сердце. Мы живем в век ужасного неравновесия и одинаково несчастны при королях, президентах, папах или народных трибунах, организованные в республики или империи, советы или теократии. Наша наука предлагает нам одну картину вселенной, наша традиционная религия – другую. Физика и химия на тысячу лет обогнали социальные науки и воспитания воли. Европейский caput mundi[9] переживает агонию благородного упадка. Идеалы и критерии в состоянии постоянного изменения; профессиональные стандарты и идеалы, сексуальные, классовые амбиции, род жизни, к которому люди стремятся в разном возрасте, все важнейшие элементы стабильного общества подвергаются постоянной критике и ревизии; все меняется, становится, непрерывно течет. Новые, неизвестные нам равновесия, быть может, установятся, в которых будущие поколения, быть может, найдут покой. Но мы застряли между жерновами. Некоторым из нас удается спастись, но большинство они раздавят.
История Лунгшара
Проезд феодального властелина Джигме Таринга и его каравана продолжался только миг. Позднее мы навестили его, пока он находился в стране. Он познакомил нас с новыми людьми в Гангтоке и рассказал много интересных вещей о Лхасе. Мы попросили его поддержать нашу просьбу о допуске в столицу, и он сказал, что сделает все, что в его руках, но я знаю, что у такого обещания есть пределы. Разрешение на въезд в Лхасу выдают за особые заслуги, как Джузеппе Туччи; иначе это просто дело случая. Все зависит от того, как лягут политические карты. Если прибытие иностранца совпадает с ними, хорошо. Можно ли использовать это, чтобы победить соперника или как-то ему навредить? Можно ли использовать это для победы одной фракции над другой? Если да, то разрешение дают. Если нет, то нет.
Этот короткий контакт с миром лхасской знати напомнил мне про историю Лунгшара, недавний эпизод в истории Тибета, который проливает свет на многие стороны жизни этой необычайной страны. Тринадцатый далай-лама умер 17 декабря 1933 года после очень непродолжительной болезни. Эта смерть была такой непредвиденной, что вызвала страшное потрясение в Лхасе и по всей стране. Больше того, его смерть сопровождалась некоторыми дурными знаками. Атмосфера мрачного предчувствия и предвестия нависла над городом. Ходили слухи, что мертвый далай-лама чудесным образом воскрес на несколько часов; потом стали говорить, что дроньер ченпо (великий камердинер) совершил самоубийство, проглотив растолченное в порошок стекло, так как чувствовал себя ответственным за то, что не предвидел болезни далай-ламы. Между тем, пока люди прятались в домах или собирались в храмах на молитву, среди нескольких человек, которым принадлежали совместные бразды правления, началась ожесточенная борьба за верховную власть. Одна партия, состоящая из группы монахов при поддержке некоторых мирян, советовала кашангу назначить премьер-министром Кумпхел-ла, который несколько лет был любимцем покойного далай-ламы. Кумпхел-ла, молодой монах двадцати восьми лет, имел много последователей среди монахов младшего поколения и был известен как человек открытый, честный, хотя и вспыльчивый.
Однако этому плану сильно противилась вторая партия, чьего вождя, мирянина, звали Лунгшар. Дордже Цегьял Лунгшар, родившийся в 1880 году, отправился в Англию в 1913 году вместе с тремя тибетскими мальчиками, которым Чарльз Белл хотел дать западное образование. После его возвращения в Тибет он сделал блестящую карьеру, а в 1925 году сменил Царонга Дзасу в качестве главнокомандующего. Лунгшар первым из всех попытался осудить Кумпхел-ла на смерть за отравление далай-ламы. Ему не удалось доказать обвинение, но удалось отправить того в ссылку и посадить в тюрьму нескольких его сторонников.
Теоретически власть находилась в руках молодого регента, трулку монастыря Ретинг, и кашага, но Лунгшару удалось очень скоро занять главенствующее положение. Будучи умным человеком, который кое-что знал о западном мире, прожив год в Англии, он, вероятно, имел слишком революционные на монашеский вкус идеи и вскоре нажил много врагов. Его усилия в основном были направлены на укрепление цонгду, и он полагался на поддержку настоятелей трех великих монастырей Сера, Депунг и Галден, что позволило бы ему справиться с религиозной партией. Возможно, он представлял себе, что цонгду может стать своего рода парламентом; как бы то ни было, он попытался использовать его как инструмент против совета министров. Члены совета под руководством пожилого шапе Тимона, естественно, стали его смертельными врагами.
Очень скоро по Лхасе поползли слухи, что Лунгшар хочет установить какую-то совершенно незаконную форму власти и даже что он хочет свергнуть власть лам и сделаться царем Тибета или основать республику. Каковы были его настоящие цели, неизвестно. Может быть, он хотел ввести олигархическое правление, осуществляемое через главные фигуры Национального собрания, пока он будет тянуть ниточки за сценой. Если бы это ему удалось, он остался бы верен древним восточным обычаям и, может быть, этим бы и удовлетворился. Ясно одно, что он был тибетским националистом (что в каком-то смысле было новшеством). Он неоднократно показывал это твердостью своей позиции в отношении Чан Кайши и Китая.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
