Есть ли что-то там, за этими зеркальными стенами? Я вдруг снова подумал о самых близких людях, но сейчас почему-то даже не мог вспомнить их имен. Да и зачем? Разве это когда-нибудь мне пригодится?
Плечо отдавало легкими вспышками боли, и Зак послушно прилег на другое, распластавшись на мне. Я прижал его к себе, чувствуя, как по его телу растекается тепло, отданное мной добровольно. Мое тепло. И как его еще много.
— Зак.
— По-моему, я… тебя люблю.
Все вокруг плыло, качалось, то ли от потери крови, то ли еще от чего. Пауза была мне так приятна, она укутывала плотно и мягко и ничего не отрицала.
Однако через пару секунд он вдруг поднял голову.
— Чего-чего?.. Ты меня что?..
— Ты слышал.
Зак резко приподнялся, что-то во мне высматривая так же резко и остро, но я не мог удержать взгляд, ведь голова кружилась так сильно. Хотелось одного — просто закрыть глаза и наслаждаться этим общим теплом так долго, насколько его хватит.
Потом он дотронулся ладонью до моего лица, как-то… странно. Иначе. И поэтому мне стало неспокойно.
— Приехали, Джошуа Лот… И что нам с этим делать?..
ПЕРРИ
Не отпускай меня, вдруг кто увидит
— Перри, мне нужно кое-что тебе сказать, — произнес вдруг Лассе.
На мгновение я даже испугался. Это после всего-то!
— Иди в машину, — сказал я Кире. Она посмотрела на меня… на Лассе… будто решала, можно ли меня оставлять. Потом все-таки решила, что можно.
— Я тебя… вас подожду.
Когда она вышла, Лассе сел на диван рядом со мной.
— Я думал, вы — миф, — сказал я.
— Мы и есть миф. Вернее, если так пойдет, скоро будем…
— Вы… вроде что-то другое, да? Другие вампиры, элита? Поэтому Зак так пресмыкался?
— Он не пресмыкался, ты не понимаешь. Просто он такой. Уважает силу. Задирается со всеми, и со мной в том числе… но он же не знал, что я аристократ. И только сейчас понял, что в любой момент мог погибнуть. Вроде как играешь со змеей, а потом оказывается, что она ядовитая.
— Надо думать, теперь он прикусит язык?
— Ой, не уверен… Некоторых и могиле не исправить.
Лассе смотрел на меня, не отводя глаз, и я понимал — не для того, чтобы просто болтать, мы здесь сидим.
— Я не знаю… как благодарить тебя.
— Вот это лишнее. Это было мое личное дело. То, что нас вместе затянуло под колеса, чистая случайность, как и то, что я по пути решил и вашу проблему. Ведь прежде всего я решал свою, и оптом дороже не вышло.
— Хочешь сказать, ты бы нам не помог?
Его глаза стали слегка круглыми.
— Бог с тобой, Перри. Притом, что мне никогда с тобой не расплатиться?
— Со мной? За что?
Я сразу даже не понял. Лассе осторожно взял мою изуродованную руку, раскрыл ладонь, медленно провел по ней пальцами. Его рука была вдвое тоньше моей, но не короче за счет пальцев. Удивительно, как этими руками можно ломать наручники на кусочки, будто игрушечные.
— Ты был с ним, — сказал он шепотом. — До конца. Держал его. Я бы многое отдал, чтобы там быть.
Я подумал, что он бы попросту сгорел за компанию, но вслух не сказал. Он ответил бы, что это малая цена.
Он гладил пальцами шрамы, рубцы, стягивающие кожу, выступившие жилки. Потом прикоснулся губами к ладони. Мне вдруг стало больно, очень глубоко внутри, но не так, как от вмешательства Без Имени. Это была боль, которую я запомнил не телом, а сознанием, пораженным тогда. Боль Эли. Плоть восстановилась, но раны на тонкой материи заживают куда медленнее… А в сознании часто остаются навсегда.
Наконец я собрался с духом, чтобы сказать то, что давно надо было… но это оказалось гораздо сложнее воплотить, чем даже к этому подготовиться.
— Лассе… я хотел, чтобы ты знал… что мы с ним…
Его рука приостановилась, слегка сжала ладонь.
— Уймись, ради всех святых. Я знаю моего Эли… и знаю, как он привык снимать стресс. Потому и благодарю тебя… Немногие способны на такое, Перри. Он был тебе никто, даже не человек.
— У нас, докторов, оригинальный способ мышления. Не стоит меня за это канонизировать.
— Мысль неплохая, но для этого мне пришлось бы тебя убить.
Я улыбнулся — как-то напряженно, наверное, потому что вызвал у Лассе смешок.
— А как у вас, докторов, с чувством юмора?
— Да в последнее время небольшие системные сбои.
Он все не выпускал мою руку. Боль ушла и, надеюсь, уже не вернется. Тогда я достал из кармана кольцо — наконец-то.
Некоторое время Лассе смотрел на него, как на призрак. Или на призрак призрака. Его пальцы были такими же тонкими, как у Эли, и он надел кольцо сверху своего.
— Я нашел его, когда уже готов был поверить, что нас не осталось… Тебе ведь известно, как размножаются аристократы?
Я покачал головой.
— До сегодняшнего дня я в вас и не верил.
— Никак. Мы бесплодны. Но иногда, очень редко, а сейчас все реже, наши дети рождаются у людей. Тебе, наверное, было бы интересно проследить за таким феноменом — у обычных смертных рождается необыкновенно красивый ребенок с набором генов, полностью отличающимся от родительских. Абсолютно. И его сущность не проснется, пока он не попробует крови — может много лет пройти, вплоть до самой старости… Но если это все же происходит, буквально за считанные часы бывший человеческий детеныш становится полноценным аристократом…
— То есть — вам важно их вовремя находить?
Лассе кивнул, не поднимая головы.
— С Эли было иначе — его сущность уже проснулась, когда я его нашел. Ему было лет шесть, его родители состояли в какой-то христианской секте и держали Эли в темном подвале, среди сырости и крыс. Кажется, они считали его чем-то вроде Антихриста, только декоративный вариант. Для них это было чертовски соблазнительно — иметь у себя личное домашнее порождение сатаны и периодически по большим праздникам устраивать ему мини-пытки. Когда я обнаружил Эли, он был сам похож на крысу — злобный и бросающийся на все, что шевелилось. Невозможно было даже различить цвет волос. У меня чуть разрыв сердца не случился, когда я его увидел.
На мою ладонь вдруг упало что-то холодное. Слезинка была выпуклой и лишь слегка розоватой — он явно был голоден. Потом еще одна, и я едва сглотнул ком в горле.
— И… ты его забрал? Как в «Отверженных».
— Да, забрал, в ту же ночь. Но перед этим я перебил этих тварей и впервые по-настоящему накормил Эли… Перри, меня учили быть снисходительным к людям, но я буквально растерзал их в клочья. Вразрез с романом. В «Отверженных» Вальжан, перед тем как унести Козетту, не выпускает кишки семейству Тенардье… хотя и следовало бы. Интересно, что ты вспомнил «Отверженных» — столько общего.
