Она не знала, что гнев Уолтера Тальба Бруни разделяли и остальные, не знала, что этот человек специально накричал на нее, чтобы она перестала их игнорировать. Но Матинна даже не шевельнулась. Ей было все равно. Все ей казалось бессмысленным.
– Ну, тогда убей меня, чтобы и я умерла, – сказала она Уолтеру Тальба Бруни.
Но у него не было никакой власти над этой девочкой.
В живых осталось уже меньше ста человек, и все они были в отчаянии. Они всё умирали и умирали. С самого утра женщины отправлялись на вершину Флэгстаф-Хилл и сидели там целый день, вглядываясь в тонкую полоску на горизонте, – там, на юге, в шестидесяти милях отсюда, проступала бледная береговая линия острова, который был их домом. Там остались их деревни, куполообразные хижины – они, эти места, ждали их возвращения, но напрасно. Их поляны зарастали побегами молодых деревьев, тропинки исчезали среди травы, а на равнинах, где прежде охотились их мужчины, уже построили огромные загоны и запустили туда овец. Они мысленно видели своих предков, которые призывно пели им из своих могил, прося вернуться домой, но так и не дождавшись ответа.
Матинна не ходила с остальными на Флэгстаф-Хилл. Поначалу она проводила много времени с учителем-катехизатором Робертом Макмахоном. Тот очень опустился и ходил настолько грязным, что доктор Брайант говорил своей жене, что если вдруг у них кончится еда, то можно будет сварить рубашку Макмахона и съесть, настолько она засаленная.
– Нет оправдания ни моей лености, ни глупости, – как-то сказал Макмахон доктору Брайанту, когда тот поинтересовался, почему он приехал сюда. – Единственное, о чем я молю, – это о прощении.
Он часто повторял это, словно его изначальное желание обрести тут хоть какую-то синекуру для простого человека в итоге обернулось соучастием в преступлении, которое даже трудно было определить словами. Правдой было и то, что Макмахон с доктором Брайантом столкнулись с непосильной задачей – поддерживать хоть какой-то порядок в своем поселении, которое перед самым отъездом сын Робинсона уже открыто называл «скопищем мертвецов».
Поначалу Макмахону все было интересно, он во все вникал, изучал язык туземцев и даже перевел для них некоторые отрывки из Писания. Но они все равно продолжали умирать, а между тем власти каждый год урезали бюджет на содержание. Продуктов, одежды и всего остального поставляли все меньше и меньше. Брайант и Макмахон подумывали сократить рацион, а чтобы туземцы не взбунтовались, решили отстрелить несколько человек для острастки. Но туземцы сами стали умирать еще чаще.
Макмахон был даже более нечистоплотен, чем черные, а еще он любил цитировать из Писания, здорово перевирая слова. Он как-то больше вертелся среди туземцев, хотя и презирал их. Матинне он был интересен тем, что туземцы его не любили, а в ее понимании это означало, что человек он хороший. Чтобы произвести на него впечатление, она специально садилась где-нибудь неподалеку и делала записи в своем дневнике. В этом она подражала леди Джейн.
Однажды Макмахон потребовал, чтобы Матинна показала, что она там пишет. Девочка передала ему дневник, втайне надеясь, что учитель зауважает ее, потому что для него она тоже была черная. Но хотя Матинна изображала, что старательно ведет дневник, на самом деле написала она совсем мало. Учитель не знал, что составление слов для Матинны было знаком хорошего поведения, за которое она ожидала получить поощрение. Ведь так было заведено в доме Франклинов. Поощрение за написание слов или за то, что моешься с мылом. И еще для нее это было своего рода манипуляцией. Но учитель не знал об этом, а если бы и узнал, то долго бы смеялся.
Матинна переписывала отрывки из Писания или газетные объявления о продаже хлопка, рекламы лошадей, мыла или какого-нибудь лекарства, перелистывая старые номера «Хроник Хобарта». Итак, учитель взял в руки дневник и начал читать вслух:
Не надо выбрасывать мыло потому что мыло очень полезная вещь чтобы им мыться но только им все равно, нет же вместо этого они намазывают себя красной глиной потому что они так привыкли им больше нравится лицо в красной глине чем просто помыть себя мылом.
Попыхивая кукурузной трубкой, учитель иногда сбивался, когда на чернила попадали капельки его слюны и он не все мог разобрать.
Вот видишь в живых не осталось хороших людей так сказал Уолтер Тальба Бруни так решает Бог и всех их ждет слава небесная Нет, а я думаю, что они просто умерли и их больше нет а Уолтер Тальба Бруни сказал мне я хочу когда умру проснуться на охоте и чтобы было много кенгуру и эму и никаких вопросов. Нет, я больше не вижу лицо своего отца но я вижу во сне что деревья все знают и все мне расскажут Нет я никак не могу его увидеть но я мечтаю что деревья все знают.
И тогда Роберт Макмахон выбросил ее дневник в костер.
Прошло три года. Летом в Австралии начались пожары. Истории о том, что их невозможно было потушить и как огонь пожирал огромные территории, добираясь в глубь материка, – все эти истории привез бриг, возникший однажды на горизонте рассветным декабрьским утром. На землю сошли туземцы Робинсона. Они поведали, как сбежали от него вместе с другими австралийскими аборигенами, объяснив им, что либо они убьют этого белого, либо он сам их прикончит. Беглые туземцы убивали на своем пути владельцев пастбищ, грабили хижины пастухов, сжигали дома и еще отправили на тот свет двух забойщиков китов. Белые успели поймать Тимми и повесить его, потом они схватили и повесили Певайю, но шесть человек, среди которых было три женщины, благодаря ходатайству Хранителя, были спасены и отправлены в Вайбалену.
Три прибывшие женщины сильно отличались от тех, что сидели целыми днями на Флэгстаф-Хилл. Эти новенькие научили других туземок «пляске дьявола». В дневное время Матинна делала записи в свой новый дневник, а вечерами наблюдала за пляской дьявола, совершаемой вокруг костра. Поначалу она собиралась сказать прибывшим про их нецивилизованное и дикое поведение, но передумала. После захода солнца эти немолодые уже женщины рассказывали о делах, творимых руками забойщиков китов и тюленей, правительственных чиновников и миссионеров. И после этого они заявляли, что сделали для себя важное открытие – миром правит не Бог, а дьявол.
Весь мир вокруг окрасился охряными красками далеких пожаров в сотнях милей отсюда, и в воздухе стояла туманная дымка, которая все никак не рассеивалась. От этого, казалось, даже небо опустилось ниже, а холмы вокруг стали еще более загадочными. Да и само солнце светило уже не так уверенно, превратившись в красное дрожащее пятно.
Днем тут пахло едким дымом, а потом наступал вечер, и воздух наполнялся звуками дьявольского танца. Однажды Матинна взяла и встала в круг вместе с остальными. Приносимый ветром с материка пепел от сгоревшей листвы и веток налипал на кожу, кружился над землей, медленно оседая.
Матинна подружилась с Уолтером Тальба Бруни. Он казался ей даже более необычным, чем она сама. В двадцать два года парень уже начал толстеть, но все же он был красив. Некоторые аборигены считали его тут чуть ли не самым главным. Уолтер Тальба Бруни был очень уверен в себе, что неудивительно – в свое время он слыл любимчиком Хранителя и многому у него научился. Этот парень легко находил общий язык что с белыми, что с черными – со всеми. Будучи сыном вождя племени Бена Ломонда, Уолтер владел всевозможными магическими навыками. Например, умел писать.
