76111 Ваттето-сюр-Мер.
«Джамалу Салауи
В доме Мартена Денена».
Рукописные строчки прыгали перед глазами.
Кто мог знать, что я скрываюсь именно здесь!
Никто! Никто, кроме той, кто предоставила мне это убежище.
Той единственной, кто помогла мне избежать ареста.
Той единственной, кто соглашалась мне верить.
Мона.
Неужели она с самого начала разыгрывала комедию, с той самой встречи в жандармерии?
Я снова выглянул в окно и, окинув взором долину, перевел взгляд на пляж. Каким образом моя собирательница гальки могла быть причастна к смерти Магали Варрон? К смерти Морганы Аврил и Миртий Камю? Полная бессмыслица. Только Мона могла отправить сюда, на виллу своего научного руководителя, почту на мое имя, но тем самым она выдавала себя с головой.
Я отказывался что-либо понимать. Но любопытство оказалось сильнее. Я догадывался, что в конверте новые подробности дела Аврил–Камю, подробности, о которых не писали ни в Интернете, ни в прессе.
Выбрав самое удобное кресло в гостиной, стоявшее перед потухшим камином, я дрожащими руками разорвал конверт.
В нем оказались всего две странички.
Протокол допроса Фредерика Мескилека. Вещественные доказательства МС-47, МС-48, МС-49, МС-50.
* * *
Дело Миртий Камю — Понедельник, 30 августа 2004 года
Элен Нильсон попросила коммандана Бастине позволить ей самостоятельно снять показания с Фредерика Мескилека, жениха Миртий Камю. Коммандан отнесся к просьбе психолога-криминалиста с пониманием. Он изнемогал под грудой дел, отбивался от требовавшего результатов судьи Лагарда, от объявленной ему герильи под управлением Кармен Аврил, которая вместе со своим адвокатом отказывалась верить, что полиция делает все возможное, чтобы найти убийцу ее дочери… Вдобавок ко всему Бастине жил в постоянной тревоге, опасаясь сообщения о новом трупе изнасилованной девушки.
Во время разбора полетов Бастине заметил, что его морщинистое лицо и мешки под глазами никак не гармонируют с гладким лбом и нежными скулами психолога. «Пять тысяч евро!» — тихонько усмехнулся его помощник Беранже. Стандартная цена… лифтинга.
Такие штучки превосходили понимание Бастине!
Каким образом девушка, столь занятая собственной внешностью, могла заниматься ремеслом, предполагавшим погружение во внутреннюю жизнь других людей?
— Месье Мескилек, — спросила психолог-криминалист, — речь, действительно, идет о письме Миртий?
